– Я тоже скучаю, брат. Ладно, работа не ждет. Ты ведь знаешь: и в дождь, и в снег.

– Никогда не думал, что удовлетворение гарема называется работой. Может, мне все рассказать твоей жене? – поинтересовался Глум.

– Пф, у нее свой гарем.

– Мда уж… Вы друг друга стоите, – нависла неловкая пауза, после чего Глум сказал: – Ладно, давай, брат, удачи.

– Ага, и тебе, – веселым голосом ответил старший брат.

– Мне она не нужна.

Еще до того, как в трубке послышались гудки, Глум швырнул телефон в окно.

Лучи рассвета ворвались в комнату кровавой рекой, озаряя бывшую туалетную комнату красками человеческой натуры. Глум следил за солнцем, наблюдал, как птицы вылезают из скворечников, слышал лай собак, которых каждое утро выгуливают хозяева, хоть последние тщетно пытались утихомирить питомцев хриплыми, утренними голосами. В соседних домах все больше окон вспыхивало светом электрических ламп. Наступил новый рабочий день. А кто-то работает сутками. Глум улыбнулся.

Видергольд вошел в комнату, вернув себе человеческий облик.

– Доброе утро, сэр.

– Пошел в жопу.

– У вас новый клиент. Ой, простите. Клиентка, – помощник закашлял и неловко помялся. – Она очень красивая, сэр, вам бы стоило обратить внимание на…

– Подожди, – Глум повернул голову, словно сова, – я же вроде как послал тебя.

– Сейчас она войдет.

Глум вернул голову на место и выдохнул с такой силой, что в комнате зашелестели фантики. Появилось маленькое торнадо. Оно подняло пыль с пола и разбросало плохо лежащие фантики, при этом вращая их, как самурай – мечи. Когда в комнату снова вошли, ураган стих. Женщина выглядела скромно, держала перед собой коричневую кожаную сумочку двумя руками. Глум приятно удивился, увидев в отражении окна на посетительнице хлопковое белое платье в черный горошек, облегающее аккуратную фигуру, присущую скромным дамам из богатых семей. Платье это опускалось чуть ниже колен, выставляя напоказ красивые женские икры. Невысокий каблук, белые перчатки, элегантная полупрозрачная шляпка прикрывала верхнюю половину головы. «Стрекозьи» очки тепло блестели в алых лучах рассвета. Робкий, дрожащий, еле слышный голос девушки раздался за спиной пыльного шерифа:

– П-простите, мистер Глум, я пришла с просьбой.

– Я не выполняю просьбы, у меня и так дел полно, – отрезал Глум, не отрывая взгляда от еле заметного отражения.

– Простите. Я не так выразилась, – она открыла сумочку и начала в ней копошиться. – Я заплачу.

– Меня не интересуют ни деньги, ни другие материальные ценности, – молодой парень в кепке, так нагло закинувший ноги на подоконник, щелкнул языком.

– П-понимаю. Возьмите мою душу. Все, что угодно, я должна узнать, где мой сын. Я… Я родила от человека, но так получилось… В общем, нам пришлось расстаться. Он совсем изменился после того, как я помогла ему разбогатеть. Он стал говорить о наследнике, желал, чтобы у нас родился мальчик. Он, собственно, и родился. Такой красивый, умный… Волосы светлые. Он даже разговаривать начал раньше сверстников, – Глум снова услышал шелестящее копание в сумочке. – Вот его фотография.

– Я вроде как не давал своего согласия, мэм.

– Прошу. Глум… Мистер. Простите меня. Сэр… Глум, пожалуйста. Вы можете взять меня здесь на столе, я на все готова…

– Ч-ш-ш-ш, – Глум улыбался. Его забавляла эта ситуация. Он сдерживал смешок, но женщину мучить не хотел. – Не нужно таких жертв. Разве я не говорил, что материальные вещи меня мало интересуют? Считайте меня дзен-буддистом. Думаю, тут не все так просто. Почему вы пришли именно сегодня, хотя это случилось очень давно? Даже не в этом году.