Сегодня примерно десять процентов наших Вооруженных Сил составляют женщины. Но нам пока в этом плане далеко до других стран, например, Израиля.

5.НЕДАРОМ ПОМНИТ ВСЯ РОССИЯ

«ЕРОСТАТ» ДЛЯ РУССКОЙ АРМИИ

Наполеон в 1812 году наверняка не дошел бы до Москвы, если бы изобретатель Франц Леппих довел до ума свой «еростат», и тогда бы на головы «лягушатников», как называли французов, посыпались бомбы и зажигательные снаряды. Впрочем, это могла быть и грандиозная акция по камуфлированию другой, еще более секретной.

Немного истории

Первая попытка пересечь Ирландское море на аэростате была предпринята Ричардом Кросби 19 января 1785 года. Как писал историк А.В.Таланов в книге «Всё о воздушных шарах» (Москва, издательство «АСТ», 2003), «начало полета было удачным, но Кросби решил отложить перелёт ввиду наступления сумерек… 12 мая того же года Кросби предпринял вторую попытку перелететь Ирландское море, но она не увенчалась успехом».

Спустя полгода аэронавты Франсуа Пилатр де Розье и Жюль Ромэн, разбились, пытаясь пересечь Ламанш. Но через три месяца пилотируемый полет на аэростате француза Жан-Пьера Бланшара уже был вполне успешным. Как и его гастроли в Бельгии и в Америке в 1793 году.

Впервые аэростат был использован в ходе военных действий в июне 1794 года, причем именно во Франции. Наполеон прекрасно был осведомлен об этом, так что непонятно, какими мотивами он руководствовался, выслав Франца Леппиха из своей страны.

В России в 1803 году успешный полет на аэростате продемонстрировал опять-таки французский воздухоплаватель Гарнерен. Это было 20 июня, а 18 июля того же года русский генерал Сергей Львов совершил уже совместный полет с Гарнереном. Он изучал возможности применения аэростатов в военных действиях. Львов заявил императору Николаю I, что это заслуживает самого пристального внимания. Естественно, интерес к Францу Леппиху со стороны российских властей был не случаен.

Шмидт, который не Шмидт

В августе 1812 года в Нижний Новгород сплошным потоком потянулись тяжело груженые подводы. К причалам один за другим швартовались суда, грузчики трудились в поте лица. К Москве приближались французы, и генерал-губернатор Первопрестольной Федор Растопчин, не дожидаясь распоряжений Михаила Кутузова (формально он подчинялся главнокомандующему русской армией) и Александра I, начал эвакуацию правительственных учреждений. Потянулись в Нижний и беженцы.

Массовый исход из Белокаменной начался после Бородинской битвы. Тайно и под усиленной охраной был доставлен в Нижний Новгород золотой запас казначейства. Вывезли в полном составе и со всеми бумагами Сенат, государственные архивы, почтамт, Московский университет. Но еще большей завесой тайны было обставлено появление в городе некоего доктора Шмидта. Он прибыл один в просторной карете с бумагами, подписанными Ростопчиным. Губернатору Толстому предписывалось предоставить «означенному Шмидту надежный дом с охраной, груз также хранить, как зеницу ока» (ЦАНО).

Только много лет спустя выяснилось, что Шмидт — совсем не Шмидт, а германский подданный Франц Леппих, известный изобретатель. Вёз же он с собой огромную оболочку воздушного шара, на изготовление которой потребовалось больше трех с половиной тысяч погонных метров «тафты особого тканья» — прочной и очень дорогой материи.

Гений или шарлатан?

В Нижнем вёл себя «доктор Шмидт» тише воды, ниже травы. Он ни с кем не общался, из дома, куда его поселили, не выходил, ждал, когда ему будет разрешено появиться в Петербурге. И когда получил такое разрешение, немедленно покинул место своего временного пребывания. Ему нужно было доделать то, чего он не успел доделать.