– Дядя Фредерик! Посмотри, как странно: на цифровом фотоснимке в небе какие-то странные блики, а визуально ничего нет! – зацепившись по пути полой куртки за дверную ручку, молодой человек лет двадцати буквально вломился в кабинет командующего специальной испытательной авиабазой.

Эти восторженные вопли были адресованы моложавому на вид генералу, который готов был сквозь землю провалиться от стыда.

– Кре-е-тин… – сквозь зубы процедил он. Фредерик Пулен терпеть не мог, когда люди занимались не своим делом. Но своей любимой сестре Марте отказать не смог. И вот результат…

– Да посмотри же!

– Морис! – Пулен едва сдерживался. – Сколько раз тебе можно повторять: здесь не детская площадка! Сколько тебе лет, черт возьми? Военный ты или нет?

– Ты же все сам прекрасно знаешь: я не военный, я – художник. Но моя мама… Мы ведь все зависим от нее. Точнее, от ее денег. При таком раскладе самим собой я могу быть только по ночам. Ну представь себе, как живут художники… тем более художники, которым родители не дали благословения, а?

– Ты очень болтлив, вот что я тебе скажу. Паяц… Можешь хоть меня не позорить?

– Извини, наверное, я был слишком эмоционален, но это просто не поддается объяснению. Сам посмотри! – Морис вновь уткнулся в дисплей фотоаппарата.

– Мне давно пора было отобрать у тебя эту игрушку – ведь ты находишься на военном объекте. Из-за тебя, вернее, из-за искренней и преданной любви к твоей матери… Уж если ты пользуешься этим здесь, то, бога ради, постарайся, чтобы об этом знал только я и никто больше. Богема… Да-да, и нечего ухмыляться! Ты хоть понимаешь, что я нарушаю устав?

– А не проще ли дать мне хорошего пинка под мой богемный зад? Ладно-ладно, шучу, успокойся, пожалуйста. Как военный военному: здесь что-то нечисто. На кадрах блики.

– Что ты несешь? На небе ни облачка. Ты не только никудышный военный, но и дрянной художник.

– Да погоди же! Что за манера… Вот мое мнение: некие летательные объекты осуществляли разведку или что-то в этом роде как раз в тот момент, когда я делал снимок.

– Это слишком смелое заявление, которое ничем нельзя подтвердить, – насмешливо проговорил Пулен.

– А фотографии? – воскликнул Морис.

– Ха! Морис, знаешь, есть такие специальные дяди, которые с помощью самой современной техники следят за тем, чтобы…

– И что? – прервал его племянник. – Я говорю тебе совершенно серьезно: если ты покажешь фотографии этим своим специальным дядям, клянусь, они подтвердят мои подозрения. Ну же! Пока не поздно!

В голосе Мориса были такие нотки, что Пулен невольно начал понимать: подобными вещами не шутят. Даже художники. Надо бы и вправду… Но как?

– Хорошо, я согласен, – сказал он племяннику. – В конце концов, мы обязаны проверять всякую подозрительную информацию. Но как я объясню? Придется рассказать о фотоаппарате… Нет, не могу!

– Да что с тобой? Это не ты им должен объяснять, а они тебе! Не нужно ничего рассказывать. Просто попроси их быть повнимательнее – они же не какие-то там… они настоящие военные! Они поймут.

– Все чисто, господин генерал! Ситуация под контролем.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Погода благоприятствует! – улыбнулся с экрана монитора оперативный дежурный по базе майор Дюфур.

Генерал Пулен еще немного подержал майора на линии, словно пытаясь на расстоянии определить, не врет ли тот начальству, после чего отключился.

– Ну что? – взволнованно спросил Морис.

– Что, что! – передразнил его Пулен. – Конечно же, все чисто. Мой тебе совет: засунь свои амбиции вместе с божественными видениями куда подальше.