Подобные правила и обычаи в многочисленном и разнородном сообществе требуют от его членов изрядных способностей к компромиссу. Государствам не всегда приятны непосредственные результаты выполнения ими своих обязательств, но в целом они эти обязательства чтят. Государства, которые выбирают, какие правила выполнять, а какие нет, рискуют заработать плохую репутацию и рано или поздно будут страдать от последствий своего подхода. Они могут, в силу своего положения сверхдержавы или по причине особого эгоизма, от безысходности или из-за одержимости идеологией, решить в отдельных случаях не обращать внимания на осуждение их действий и принять бремя последствий. Тут немедленно приходят на ум всевозможные примеры из истории последних нескольких десятилетий, не говоря уже о печально известных случаях нарушения норм, относящихся к сфере прав человека, – стандартной практике во многих странах, а в определенной степени – и в большинстве стран. Небеса не обрушились на вершителей этих сознательных беззаконий или внеправовых мер (если интерпретировать действия некоторых из них максимально благоприятным образом). Нарушители и извратители права, как говорится, вышли сухими из воды. Но усилия, предпринятые почти всеми государственными инстанциями с целью создать юридическое (или, во всяком случае, выглядящее юридическим) оправдание и извинение осуждаемых деяний как происшедших в порядке исключения, говорят красноречивее всяких слов. Ни одно государство не отрицает достоинств идеи международного права, и отдельные нарушения существующей системы, которые государства допускают в порядке исключения, не обязательно следует воспринимать как движение в сторону демонтажа системы международного права как таковой. Государства, которые слишком фамильярно обращаются с этой системой, тем не менее предполагают, что, невзирая на их действия, сама система уцелеет и продолжит существование: допущение, очевидно, не лишенное зерна истины, хотя можно вполне обоснованно задать вопрос, как долго система сможет выдерживать подобные испытания на прочность.
Следующая линия атаки скептика непосредственно проистекает из последнего соображения. По-прежнему склонный заклеймить правовую систему, в которой отсутствует суверенное право принуждения, как фиктивную, он возобновляет атаку, сравнивая эту так называемую международную систему с тем, что он считает, наоборот, настоящей правовой системой – т. е. с национальной правовой системой. Вот она-то реальна и достойна уважения, говорит он, потому, что национальная система едина и внутренне согласованна. Она представляет собой пирамиду или вертикаль инстанций, облеченных суверенной властью, способную заставить закон работать и гарантировать, что нарушитель закона понесет наказание. Все, что не дотягивает до этого, утверждает скептик, не заслуживает великой чести именоваться правом.
Этот довод звучит внушительно, но его предпосылки ложны. Описание национальной системы права носит идеализированный характер, в реальности едва ли узнаваемый. Это политические и правовые теоретики хотят, чтобы мы верили в то, что национальные правовые системы устроены именно так, как описано выше, а не так, как они выглядят на деле. Много ли на свете есть стран, в которых каждый подданный или гражданин повинуется всем законам, а каждый акт непослушания неизбежно распознается и наказывается? Нет, и сама идея такой страны, между прочим, может породить вопрос о том, было ли бы приятно жить в такой стране. В то же время существует немало стран, как приятных, так и неприятных для жизни, где многие законы постоянно нарушаются, где равенство всех перед законом – это дурная шутка и где нарушители редко призываются к ответу. Если же обсуждение дойдет до того, что будет замечено, что игнорирование права и пренебрежение им, доведенные до определенного уровня допустимости (который варьируется в зависимости от места), сводят на нет претензии государства на уважение (поскольку оно не может сделать то, для чего вообще существуют государства), ответ может быть только один: государства с такой позорной репутацией тем не менее обычно продолжают считаться членами международного сообщества, хотя и встречают в той или иной степени холодный прием. И очень трудно сказать с определенностью, соблюдается ли международное право в своей области применения хуже, чем национальное право в юрисдикции некоторых государств с дурной репутацией, о которых, несомненно, уже вспомнил читатель.