– я ненавижу тот факт, что стоит мне завернуть за угол, как я попадаю в абсолютно другой мир, которого не видела прежде, и желание двигаться дальше у меня сразу пропадает. Я ненавижу чувствовать себя так, словно обязана измениться под этот город. Некоторые люди могут свободно лавировать по хитросплетениям улиц Нью-Йорка, но я за прошедшие четыре года так и не привыкла к нему. Я все еще чувствую себя той девочкой в ковбойских ботинках, которая впервые приехала в этот город на грузовике с вещами, – упрямой и неизменяемой.

В Нэшвилле все было старше. По крайней мере, ощущалось таким. Там был центральный район с ресторанами, барами и огромными толпами на летнем музыкальном фестивале CMA[16]. Был Восточный Нэшвилл, весь насыщенный, молодой и полный надежд. Был Бельвю, в котором мы жили на окраине города, недалеко от Бель Мида с его вычурно украшенными особняками. И в самом центре города был Центральный парк с огромным Пантеоном, который всегда казался мне сердцем города, словно все дороги вели прямиком к нему.

Я скучала по этому. Скучала по ощущению присутствия того, что я знаю: это я в даунтауне, это я дома, это я в ресторане, в самой первой «Высшей лиге бургеров», которая затесалась среди музыкальных магазинов и книжным издательством на Мьюзик Роу. Я скучала по возможности подготовиться к тому, что тебя ждет впереди, и знать, что мне подходит больше. То есть не то чтобы знать, потому что, когда ты вырос где-то, тебе не нужно даже думать о том, чтобы подходить этому месту, ты просто подходишь ему, вот и все.

Когда Пейдж приезжает на каникулы из университета и соизволяет остановиться у нас с мамой на несколько дней, она вытаскивает меня посмотреть город. Мы пробовали рамен в Ист-Виллидж, глазели на витрины в Сохо, брали чудаковатые исторические туры по городу, которые начинались в каком-нибудь парке. Но поскольку они с мамой не особо разговаривают, в последнее время я просто я – крыса, запертая в клетке и мечтающая о том, чтобы поход в незнакомую кофейню не приводил меня в ужас.

Как только я зашла внутрь, то за столиком у окна увидела человека с чашкой кофе. На парне была кепка Итана, на плечах – рюкзак Итана, а на его стуле висела курка Итана. Я подошла и скрестила на груди руки.

– Ты правда думал, что со мной пройдет эта штука из «Ловушки для родителей»?

Джек поднял голову, выражение его лица было разочарованным, словно он был маленьким ребенком, а я лопнула его воздушный шарик.

– Что меня выдало?

Я махнула рукой на его худощавую фигуру.

– Твоя джековость.

– Джековость?

– Ну, и еще немного то, что ты придурок.

Я ухмыльнулась – небольшой знак временного перемирия, – и он улыбнулся в ответ. Его улыбка была такой бессовестной, что я мигом встрепенулась и отвела взгляд.

– И где же твой брат? Он тоже принял участие в твоем розыгрыше? Потому что если он такой же, как ты, то я хочу избавиться от вашего общества поскорее.

Джек махнул головой в сторону окна.

– Голова Итана занята свиданием со Стивеном Чиу на ступеньках перед Метрополитеном.

– Поэтому он отправил тебя?

Джек пожал плечами.

– Мой брат – важный чувак, если ты не заметила.

Еще как заметила. Трудно было не заметить. Итан – настоящая душа компании: всегда найдет для каждого хорошие слова и решит любую проблему. Собственно, поэтому я и надеялась, что встреча пройдет быстро. Чего нельзя ожидать от Джека, который никогда не страдает угрызениями совести из-за пустой траты чужого времени.

Телефон завибрировал у меня в рюкзаке, и я с запозданием поняла, что не проверяла его на наличие новых сообщений с того момента, как ушла в бассейн. Я бросила рюкзак на стул, попросила Джека присмотреть за ним, пока я закажу себе чай, и разблокировала телефон.