– В точку.

Затем открылась дверь, и в класс влетела Пеппер Эванс собственной персоной. Единственная причина, по которой я могу сказать, что она не робот, – это то, что она капитан команды по плаванию, а я не замечал горящих электрических схем, когда она заходит в бассейн. Все остальное указывает на то, что она продукт Скайнета[13]: Пеппер лучшая в классе, ее средний балл заставляет рыдать простых смертных, и она никогда, вообще никогда не опаздывает.

А это значит, раз она вошла в класс спустя пять минут после звонка, на это могла быть только одна причина.

– Итак? – спросил я, как только она опустилась на стул рядом со мной. Она либо не услышала меня, либо сделала вид, что не слышит. – Сколько?

Пеппер едва повернулась в мою сторону. Ее лицо полыхало под веснушками, а взгляд уперся в доску, где миссис Фэрчайлд без особого энтузиазма писала о волонтерской работе, которая будет длиться до конца этой недели.

– Сколько чего? – процедила она сквозь зубы, заправляя отросшую челку за ухо. Через секунду она опять упала ей на лицо, словно занавес из волос, с которым ей, кажется, никогда не удастся справиться.

– Сколько человек ты уже заложила Ракеру?

Она едва заметно нахмурилась, ее бровь слегка приподнялась. Меня странным образом удовлетворяет любая ее реакция – словно машина в Chuck E. Cheese’s[14] в Гарлеме сломалась и выдала несколько дополнительных билетиков. Я наклонился к Пеппер, на мгновение забыв о дурном нраве миссис Фэрчайлд.

– И что он тебе предложил? – спросил я. – «Отлично» за все промежуточные экзамены?

Она сжала губы, но ее тело осталось неподвижным. У Пеппер была невероятная способность сидеть как статуя. Я бы не удивился, если бы узнал, что на нее в парке садятся голуби.

– В отличие от тебя, – сказала она, – мне не нужна ничья помощь с оценками. – Хотя она едва шевелила губами, слова были произнесены четко.

Я с фальшивой обидой положил руку на сердце.

– Ты думаешь, я дурак?

– В прошлом году я видела, как ты смешал «Кул-Эйд»[15] с водой из бассейна и выпил. Я знаю, что ты дурак.

– Это было на спор.

Она изогнула свою аккуратную бровь, прежде чем переключить все свое внимание на тетрадь. Я усмехнулся и тряхнул головой. На самом деле я ничего против Пеппер не имею. Она одна из немногих, иногда даже не глядя, может отличить меня от брата.

Что, между прочим, не так уж и легко для робота.

Но в то же время это немного пугает. Даже люди, с которыми мы вместе в садик ходили, путают нас, а она пришла из ниоткуда и сразу разобралась что к чему. Порой на первом году старшей школы я замечал, как она пялится не только на меня – на всех. Тогда мы все находились в неловкой стадии полового созревания, когда мы прикидываемся, что не замечаем друг друга, но Пеппер активно и без тени смущения разглядывала нас, словно изучала всех, чтобы потом подогнать себя.

Я до сих не могу понять, что именно было странно – сама Пеппер с ее пронзительно глядящими на меня голубыми глазами или тот факт, что меня просто кто-то заметил. Но я скучал по этому ощущению странности, когда все закончилось – примерно через месяц она стала такой же, как все вокруг: зацикленная только на своих оценках и экзаменах и не видящая дальше своего носа.

Возможно, поэтому я и дразню ее больше, чем остальных примерных ребятишек – дурацкие клички, шуточки, случайно пинаю ее стул. Потому что скучаю по тому вниманию, что получал от нее. Я знаю: она была другой. Она так же не подходит этому месту, как и я.

Классный час, вопреки названию, длился всего полчаса, но миссис Фэрчайлд, как обычно, сделала его настолько скучным, насколько вообще возможно и даже больше. Я мог видеть, как ученики вокруг меня тайком достают телефоны и начинают строчить сообщения – только со своего места я увидел как минимум троих ребят, сидящих в «Визле». Я обвел взглядом комнату, чтобы проверить, пользуется ли им кто еще. Затем я заметил, что и Пеппер слегка наклонилась.