- И я его не упущу! - громко оповестила я весь мир, вскакивая на ноги и пугая подбежавших ко мне зеленомордых аборигенов. - Всем привет! - радостно поздоровалась я, стряхивая с плеча лягушку.

- Госпожа! Как же так! Да за что же вы так с нами! Мы все умрем! - голосили вразнобой зеленомордые, оказавшиеся дамами с чувствительной психикой.

- Мы все рано или поздно умрем, а некоторые еще и несколько раз подряд. - ободряюще улыбнулась я им, похлопав кого-то по плечу. Голосить перестали все, а похлопанный абориген еще и в обморок упал. Какая... чувствительность. Но я тут не при чем, сразу говорю.

Пока что.

-Успели?! - подбежал к нашей компании какой-то медведь. Я на всякий случай отрицательно помотала головой и сделала шаг назад. Не успели, но вот сейчас уже почти смогли. Осталось понять, о чем речь. - А вы, живо в кабинет отца!

У меня от такой наглости поползли вверх брови и ящерица. Брови на лице (хвала лесу), а ящерица на платье, с которого продолжал течь настоящий водопад. Зато с каждой секундой платье становилось все легче, что могло не радовать. Причитальщицы согнулись в низком поклоне перед медведем, оказавшимся мужчиной. Очень небритым всклокоченными мужчиной. Надеюсь, это не мода такая здесь.

- Кейла, вы слышите меня? - грозно свел два бобра вместе медведь. В роли бобров были брови, в роли медведя - хамло. Но мнение свое лучше попридержать, потому что откуда-то я точно знаю, что вот он имеет право так разговаривать с Кейлой, чье полное имя звучало, как Авикейла. Так что я киваю и продолжаю стоять. Как минимум потому, что я понятия не имею, что у меня за отец, и где он хранит кабинет.

- Я говорю, отец вас видеть желает! - наклонившись ниже и обдав мое лицо своим смрадным дыханием, сказал медведь нарочито громко, будто я глухая. А я не глухая! Я, кажется, тупая. Или Кейла тупая, что предпочтительнее. Потому что за столько лет она не узнала, где кабинет папаши. Я так умом тронусь от раздвоения личности.

Но даже сейчас в такой странной и непростой ситуации я могу думать только об одном. О том, чего я лишилась, попав сюда. Столько усилий, столько трудов, столько бабок и все впустую. Еще и кобель мой там остался. Вот без Феликса реально грустно стало. Так грустно, что я обхватила ладонями свои плечи и громко шмыгнула мокрым носом, с которого текла вода. На медведя я подняла полные слез глаза.

- О, нет! Вот сейчас точно без этого! Кейла, вы должны взять себя в руки! - попятился от меня медведь, явно не готовый к бабской истерике. Я всхлипнула - он вздрогнул и еще теснее сжал бобров, активно хмурясь. - Хорошо! Хорошо, только прекратите это немедленно! Я договорюсь, что бы ваших слуг не казнили.

Иииик? Чегой? З-за что? А... а можно, это без меня, а? Я вот вообще всю эту кровищу не люблю. И видимо в моих глазах было что-то такое жизнеутверждающее, потому что медведь сжал два экскаваторных ковша, которые заменяли ему руки, пошевелил бобрами, сжал губы и процедил, явно сдерживаясь из последних сил от кучи нелицеприятный слов в мой нежный адрес:

- Поздно, Кейла. Отец уже в курсе, что вы пытались утопиться, поэтому скрыть ничего не получится. Вы должны пойти к нему прямо сейчас. - сказал он.

Я? Топиться? И правда, что-то такое припоминаю из не своих воспоминаний. Ну и глупость же! Жизнь любить надо, а неприятности отлюбливать. Встряхнув волосами и поправив ящерицу на плече, я задрала юбку до пояса и приготовилась идти на поиски кабинета.

- Тогда пойдемте. - поджимая пальцы на ногах, что бы трава поменьше кололась, сказала я. Медведь выпучил глаза на мои голые ноги, а я "вспомнила", что тут совсем махровый патриархат и тут как бы не принято так открыто ноги оголять. Тяжело вздохнув, я отжала юбку и отпустила ее. прикрывая "срамоту". Вот совсем мне не нравится этот общественный строй. Можно я в другом месте поживу?