С другой стороны, она прекрасно понимала, что во всем мире рулят жесткие и беспринципные люди, ради нужной им цели они прогнут любого, и какие-то строптивые студентки их не остановят. А способы заставить отработаны годами, ничего нового даже придумывать не надо.

Ева всю ночь не спала, лежа в постели безучастно смотрела в потолок, на котором шевелились тени от раскидистого земляничного дерева, растущего под окном. Она отбросила обиды и рассуждения на тему жизненной несправедливости, все равно правды не найдешь и ничего не докажешь. Просто анализировала голые факты и постепенно приходила к выводу, что такая командировка в стан врага ничем серьезным ей не грозит. Не за этим ли она шла в Академию? Или думала отсидеться в штабе обычной серой мышкой? Носить бумаги на подпись, печатать нудные отчеты? Майк чуть в задницу космическому чудовищу не залез ради спасения планеты, а она должна просто изображать капризную стерву в Королевском дворце, кокетничать и греть уши при всяких интересных разговорах. Несколько лет вполне можно продержаться.

Когда непростое решение было принято, Ева повернулась на бок и спокойно заснула. Всякие дурацкие сны и пустые страхи ее никогда не беспокоили.

На следующий день она подошла к профессору и дала согласие на поездку.

А когда Ева возвращалась обратно по узкому коридору с бесконечной протокольной ковровой дорожкой, ей навстречу попался Бэн-Джон в идеальном сером костюме.

– Я рад, что Вы передумали, – обаятельно заулыбался он. – Уверен, мы сработаемся.

– Не сомневаюсь, – ответила Ева, сжав за спиной руку в кулак и выставив при этом средний палец.

Она сразу поняла, что мистер «серый костюм» специально вышел в коридор, чтобы наслаждаться своим триумфом. Потом он пересмотрит камеры и обязательно заметит ее жест. Раз дядечка так любит стерв, будет ему стерва.

– Эта точно справится. Мы не ошиблись, – довольно потирая руки, сказал серый человек, глядя по камерам на послание строптивой студентки. – Она просто не знает свой потенциал.

Ана шла с кухни на веранду и держала в руках миску с домашним творогом – надо было накормить ужином припозднившегося Димитриса. Вся остальная семья уже разбрелась по своим комнатам, за столом сидели только старик и Ева, ее младшая дочь.

Ана немного замешкалась, хотела отодвинуть штору, а потом так и остановилась на месте, судорожно сжимая белую миску с голубой каемкой.

До нее донесся разговор на повышенных тонах, и его тема оказалась не самой приятной:

– И куда это ты, красавица, намылилась? – едко спрашивал раздраженный Димитрис. – Перца в жизни захотелось? Мама с папой знают, куда ты вообще собралась и чем будешь заниматься?

Ана знала, что младшая дочь надолго уезжает на какую-то отдаленную закрытую планету, и очень за нее переживала. Вообще из всех троих детей ее сердце постоянно болело именно о ней, о Еве. И дело не в том, что та была самой младшей, – дочка хорошо училась, все подростковые метания остались в прошлом. И выросла настоящей красавицей, вся в отца – высокая, стройная, с длинными черными волосами, которые обычно собирала в хвост или заплетала в косу. Она могла бы запросто украсить обложку глянцевого журнала, но дочь к нарядам и собственной внешности относилась равнодушно, а из всей одежды предпочитала спортивные костюмы и кроссовки.

Главной тревогой Аны было совсем не это, а то, что Ева слишком походила на своего отца Алекса. Не того Алекса, с которым Ана счастливо прожила двадцать с лишним лет, заботливого мужа и хорошего отца, живого и даже очень ранимого. А того далекого Алекса с космической станции, равнодушную машину, робота без чувств и эмоций, который не знает жалости и сострадания. Это потом он очень изменился, стал совсем другим человеком, не последнюю роль в этом сыграли его сильные чувства к Ане. Но перемены произошли позже, когда многие жизненные ошибки уже были совершены.