Вспомнив эти слова, Бешеный сразу понял, как будет действовать, если милиция продолжит свои игры с подкинутыми ему ампулами. Он приказал себе успокоиться и теперь расслабленно сидел и ждал, когда наступит его очередь.

Сначала из КПЗ увели Лимона. Савелий просидел еще полчаса в одиночестве, пока не зазвенел засов на дверях и в камеру не вошли те самые омоновцы, кому Бешеный был обязан своим задержанием.

– Ну что, Мануйлов, рассказывать будешь? – спросил один из них.

Сейчас, когда парни оказались без масок, бронежилетов и прочей своей амуниции, можно было заметить, что они не так уж и здоровы, как показалось с первого взгляда. У того, кто спрашивал, Бешеный увидел в руках свой бумажник и паспорт. Второй держал в руке короткую резиновую дубинку и нетерпеливо похлопывал ею по бедру.

– Что рассказывать? – спокойно поинтересовался Савелий.

– Зачем из Москвы пожаловал, для чего у тебя столько денег, у кого ты покупал клофелин. Ты рассказывай, а мы потом еще тебя спросим, если понадобится.

– Так, ребята, резину я с вами тянуть не хочу и в ваших играх участвовать не собираюсь, – честно признался Бешеный, – если у вас план по наркоманам горит, вы лучше к Гостиному двору поезжайте – там этого добра навалом. А с меня как залезли, так и слезете, а то как бы неприятностей не огребли.

– Слышь, Витя, чего он тут гонит! – возмутился тот, что с дубинкой. – Вроде угрожает нам, да?! Ты, наверное, еще не понял, с кем дело имеешь? Падла, еще учить нас удумал! – Он заметно себя взбадривал.

Милиционер замахнулся дубинкой на Бешеного.

Савелий давно ждал подобных действий. Он сидел на деревянном полу КПЗ явно в невыгодной для себя позиции. В тесной камере, против двоих, превосходивших его в весе килограммов на тридцать. Эти двое в тяжелых кирзовых ботинках представляли реальную опасность.

Омоновец, замахнувшись дубинкой, был уверен, что Савелий деморализован и испугается: закроется рукой, отшатнется, – но Бешеный был готов к отпору, более того, он отлично знал, как это делается.

Савелий не стал дожидаться, когда замах завершится ударом, а упреждающе напал сам. Он махнул правой ногой – носок его ботинка с силой ткнул в пах омоновцу. Тот выронил дубинку и упал на колени, нечленораздельно мыча от боли в мошонке.

Савелий уже был на ногах. Не дожидаясь, пока второй омоновец догадается что-то предпринять, Савелий резко крутанул «мельницу» и уложил Витька на пол рядом с первым, нанеся ему удар каблуком прямо в висок. Затем наступил черед первого: его тоже необходимо было нейтрализовать полностью, иначе он мог бы позвать подмогу. Бешеный ткнул его своим излюбленным ударом концами пальцев под левое ухо, и тот свалился мешком под ноги Савелия.

Надев на них наручники, которые висели у милиционеров на поясе, Бешеный заткнул им рты какими-то валявшимися в углу тряпками. Отобрал у Витька свой бумажник, осмотрел его – все деньги и документы были на месте, – осторожно отворил дверь камеры и вышел в коридор. Неподалеку он увидел другую распахнутую дверь, из-за которой раздавались женские стоны: это омоновцы, видимо коротая время, смотрели по видику порнуху.

Чтобы выйти на улицу – а там, это Савелий точно знал, его уже ничто и никто не смог бы удержать, – надо было пройти мимо этой распахнутой двери.

Ему оставалось надеяться только на исключительные способности, которые он получил от Учителя вместе со своим Посвящением. Савелий сосредоточился на том, чтобы представить себя невидимым. Потом мысленным усилием послал этот образ в комнату с отдыхающими милиционерами. После чего, удерживая свою «невидимость