Мы вышли на воздух. Хоть и хорошо в бункере, а на воздухе лучше. Я провел не один год в подземелье, на боевом дежурстве, и знаю, как оно – под землей с кондиционированным воздухом, с лампами неоновыми вместо солнца, в постоянном напряжении от тренировок. Ничего хорошего там, под землей, нет. Умрем – тогда и належимся.

В доме Миненко достал карту, попросил показать, где находится эта поляна, потом мы договорились, что через четыре часа там встречаемся, он должен был оповестить командиров боевых групп. И там у нас пройдет совещание. Заодно и познакомимся.

Мы с Петровичем сели, пообедали, я отказался от спиртного. Не время. Кофе – самое время, чтобы взбодриться, не спать. Надо думать. У меня с годами выработалась фотографическая память. Вот и сейчас я, не закрывая глаз, вспомнил карту, дорогу, места предполагаемых засад. Конечно, много неясностей. Приходится работать «с колес». Это тебе не учения, когда все уже изъезжено, отработано. И противник тебе известен, и посредник, и все знают, какая сторона победит. А потом все сядут за начальствующий стол, за которым руководитель учений проведет разбор. Кого-то поощрит, погладит по голове, кому-то строго укажет на ошибки. И все это брехня, что при проведении учений допустим определенный процент потерь. Каждая травма, не говоря уже про гибель, – это ЧП. А сейчас, здесь – все по-настоящему. Надо самому учиться и людей учить. Первый бой, пусть и бестолковый, первый боевой опыт. Если даже те же самые бандиты учились и воевали где-то, то у меня лишь теоретическая подготовка в сухопутных операциях. Но тем не менее отступать я не собираюсь.

За анализом ситуации, раздумьями время незаметно пронеслось. Я посмотрел на часы. Пора. Петровичу сказал, что скоро будем, и пошел в лес, благо, что недалеко было.

Пришел первым, стараясь оставаться незаметным, отошел немного вглубь, стал ждать. Проверил, на месте ли розетка, куда вставляли телефонный аппарат ТА-57 и выходили с докладами на связь наблюдатели. Все на месте. Незнакомый, случайный человек не найдет. Так и подмывало вернуться в дом, взять телефон и позвонить в дивизию, узнать, как там дела. Конечно, глупость, но хотелось.

Вот и Миненко появился. Он тоже не стал светиться на полянке, стал уходить в лес.

– Эй, грибник! – позвал я его.

– Привет. Все, ждем, минут через пятнадцать народ подтянется.

Постепенно поляна заполнилась людьми. Подходившие некоторое время наблюдали за поляной, за нами, потом осторожно подходили, знакомились. Миненко пояснил, что для конспирации каждый выбирал себе псевдоним. Вот у него оказывается – Чукча. Пояснил, что все звучные вызывают подозрение, а он человек скромный. И кто обратит внимание на Чукчу – какой-то зачуханец, наверное. Не имя красит человека. А человек – имя. Мне также было предложено выбрать псевдоним. А так как я любил рыбалку, то выбрал Рыбак.

Пришедшие командиры были разномастные. Были знакомые лица. Это все оперативные работники особого отдела. Они улыбались, здоровались и представлялись: Горбатый, Тверь, Автобус, Жиголо, Высоцкий. Все сразу и не упомнишь. Были и бывшие подчиненные. Офицеры дивизии. Были офицеры из соседних частей, в том числе из летчиков, их эскадрилья ПВО прикрывала нашу дивизию. Были и незнакомые. И не определишь, кто они, «из чьих конюшен». Военные или нет. Но чувствовалось, что посторонних не было. Все пришли не в одиночку. С каждым было по одному-два бойца. Они заняли оборону вокруг поляны. Мы расстелили карту прямо на траве. Я представился под псевдонимом.

– Вам надо другой! – это говорит Тверь. – Про вас уже легенды ходят по городу, как вы одной пулей убили пятерых. Поделитесь опытом. – У человека хорошее настроение, народ одобрительно поддержал.