– Томас, бриф!

В этот миг мир как будто ставится на паузу, что-то важное откуда-то с окраины моего мироздания растет и долетает туда, где еще нет слов. Не надо слов, пусть это чувство еще побудет само собой. Но нет, в голове все вспыхивает и хочется смеяться. Я понял. Как же я мог быть так глуп всё это время? Никто не переселяется ни в какой живот. Там нет ничего.

И тут я не выдерживаю и теряю равновесие, с руганью погружаясь в мрачные пучины этого озера. Всё так глупо и оттого еще смешнее.

Выныриваю, хватаюсь за плот.

Стоп. Какая-то важная мысль стучится из другой комнаты моего сознания. Что-то важное, что я хотел вспомнить. Но не могу нащупать в потемках эту дверь. Только пульсирующие звуки ударов…»

Михаил проснулся оттого, что ребенок на заднем сиденье ритмично стучал ногой по его креслу. Мамаша зашикала на маленького хулигана, и тот успокоился, посчитав задачу по привлечению внимания выполненной.

 «Качканар? – мысль из сна вынырнула в реальности, как жадно вдыхающий воздух начинающий пловец. – Старый город возле бывшего рудника? Я вроде слышал про это место».

Кажется, это была первая зацепка за многие годы. Корнеев часто думал о том, что многие его сны должны были иметь какие-то черты, маленькие нюансы, по которым он смог бы найти исполнителей главных ролей. Он включил на брэйнете сервис, позволяющий прогуляться, а точнее пролететь по всем уголкам мира. Возле Качканара действительно был буддийский храм, доступный для видеоэкскурсий. Михаил сделал заказ и дрон устремился в небо.

Полет по построенному на склонах гор городу едва ли мог показаться удовольствием для пассажиров автомобилей и зрителей видео с дронов – пространство было скомкано, как лист бумаги, отчего «вперед» почти всегда было «вперед-вверх» или «вперед-вниз».

Большинство зданий были в солярном стиле, который часто применяли в тех населенных пунктах, где нельзя установить систему искусственного климата. Слегка блестевшие дома отражали неиспользованные для прогрева солнечные лучи, отчего город даже в пасмурную погоду выглядел светлее, чем он был на самом деле.  Кто-то называл это иллюзией, а маркетологи строительных компаний – «эффектом “солнечного зайчика”».

Было много неорастений, выведенных когда-то ради их повышенной способности превращать углекислый газ в кислород. Но коммерчески успешными они стали только после того, как биологи научились менять гены, отвечающие за их окраску.

Сиреневые ели, голубые тополя, розовая трава газонов – это стало настоящим бедствием земных мегаполисов, пока власти не начали вводить единый стиль для каждого города. И вот дрон летит мимо ультрафиолетовых парков с вкраплениями серого, и кажется, что здесь готовятся временно принять статус столицы моды. Хотя пара красных елок то тут, то там подсказывала, что в Качканаре тоже есть желающие выразить свой протест даже длине видимой глазу световой волны. Или это настоящие цвета города, которые пробиваются из глубины?

Михаил смотрел на летящие рядом с дроном автомобили, пассажиры в которых спали, ели и даже целовались.

«Еще немного соединенных одним транспортным пучком историй жизни, чьи линии через пару секунд разлетятся по разным романам. Герои со своими мотивациями, миссиями и конфликтами. Им кто-то проспойлерил, что в конце все умрут, но они продолжают верить, что это просто глупая шутка, пока не увидят последнюю страницу с тиражом, рейтингом книги, а потом и обложку с отзывами каких-то людей».

Впереди-внизу показались водохранилище и высокая гора, где росли деревья 1.0, окрашенные природой в недизайнерские цвета. Дрон вылетел с берега и на бреющем полете проследовал над озером куда-то, где должны были быть ясные ответы на туманные вопросы.