– Опять труп варите?!

Но от предложенного куриного супа не отказываюсь. Видимо это у меня особенное вегетарианство…

– Ну ты, б, бываешь, б, порой, б, оче-е-ень, б, оригинален! – кричит мне Сергей с перепуга, почему-то высоким штилем и с употреблением неопределённого артикля «б…» после каждого слова.

В итоге эту сову, коллективно, с Сергеем и его семьей мы приносим в Новосибирский зоопарк. Удивительно, но берут её туда без проблем. И когда совушка усаживается на ветке в вольере, то на вид становится совершенно неотличимой от всех остальных своих товарок.

– У нас таких много есть, – говорит служитель.

– Не-е, наша сова, она всем совам сова. Вишь я ей на одной лапе латунный лад от гитарёхи загнул пассатижами? Музыкальная, б! Будем её навещать теперь, – говорю я.

***

А за пережитый ужас с той совой Сергей Пермяков с со мною потом случайно, но рассчитывается. Как-то он приходит навестить меня и звонит в дверь:

– Кто там?

– Милиция! – не думая отвечает Сергей.

– Сейчас…, – говорю я и тихо-тихо в комнату.

Когда Сергей понимает, что несколько переборщил, то стучит в дверь и кричит:

–Эй-й! Не бойся! Нет здесь никакой милиции! Это я, Сергей Пермяков!

Открывается дверь. А за ней стою я – бледный, одетый в пальто (зима на улице) и с рюкзаком за плечами. Окно на кухне открыто. Второй этаж! И я уже собираюсь прыгать из него и уходить в ленточные боры на Оби…, только не в Советскую Армию! Я очень недоволен шуткой Сергея и до сих пор её поминаю исключительно матом.

А просто время такое! Телефонов-то в Новосибирске ни у кого нет, вот и ходят музыканты друг к другу без звонка, когда вздумается.

Кто это, ресторанный музыкант?

В то «золотое» время, 70-80-е годы при СССР, ресторанный музыкант – очень престижная и уважаемая профессия. Из разряда – товаровед, рубщик мяса на рынке, таксист, автослесарь и т.д.

Во-первых, это деньги! Так, в новосибирском ресторане «Садко» музыкант получает примерно 1500 рублей в месяц. Причём это почти официально. В отличие от спекулянтов например! И за «парнас» тогда ещё не наказывают. А это ещё столько же. И столько… официально получает в городе только лётчик-испытатель с Чкаловского авиазавода!

Во-вторых, это возможность доступа в любые рестораны города. Всегда! Поэтому даже знакомство с ресторанным гардеробщиком тогда престижно и полезно, а уж с музыкантом…, тем более! В общем музыканты, это ресторанная элита в то время. У них в ресторане свой стол, а официанты в перерыве носят им туда чай бесплатно. И т.д. и т.п.

И вдруг....

В 90-е всё резко меняется! И работа ресторанным музыкантом перестает приносить большой доход. И появляется очень много богатых людей. И музыканты превращаются из элиты в обычную обслугу.

Причём у нас в стране это падение ещё не такое дно как в Америке например. Там музыкант в ресторане – это вообще низшая каста! Ниже посудомойки и уборщицы! Любой работник, и не только работник, но и посетитель, может сделать замечание, а то и наехать на музыканта.

Новосибирец, а ныне американец, гитарист Василий Маринин рассказывает мне, как к нему во время работы в каком-то баре подходит итальянец, которому он чем-то не нравится и совершенно безнаказанно материт его на своём итало-английском языке. Каково?!

И если раньше знакомство с ресторанным музыкантом престижно и полезно, то потом оно становится не только непрестижным, но и в чём-то компрометирующим! Ну глупо же гордиться знакомством с уборщицей туалетов например, да?

А у гитариста Сергея Пермякова в это время происходит такой случай…

К ним, в большой и престижный ресторан, его друг детства, бизнесмен, приводит своих приезжих бизнес-партнёров. Видимо отмечать сделку. И в перерыве, Сергей, в желании угодить другу предлагает ему «подарить» песню его гостям – сделать объяву со сцены в микрофон на весь зал. Ну как в «Мимино»: