Уроки очевидные усвоить –
Нам не дано. Из топора – обед.
В избу – сквозь пламя…
И с конём – под стремя.
«Меня ты любишь? Я ведь знаю…».
«Нет…»
Вот так всегда.
Мы ещё поживём немного
Мы ещё поживём немного,
Мы ещё потопчем тропу.
А я вам ещё, слава Богу,
И в любви признаться смогу.
Не разгаданы все ромашки,
И в берёзах не высох сок.
И бежит перо по бумажке,
И на камне не выбит срок.
И живём, и летим, и пишем.
И вино ещё не горчит.
Верим в лучшее. Просто дышим,
Пока сердце в груди стучит.
Героев грустные глаза…
Памяти Александра Захарченко
Он знал, что перешёл рубеж.
Он знал: такое не простится!
Но он плевал, как говорится,
В бандеровский блакитно-беж…
Он просто верил в чудеса.
Во всём творил свою дорогу.
Такие есть. И слава Богу!
Герои… Грустные глаза…
Не век отпущен – миг один,
Но миг пленительный, как счастье.
Склоняю голову – несчастье!
Но он ушёл – непобедим…
Не суждено им до седин…
Таким в истории светиться.
Не всем даны такие лица…
Их мало?.. Да, не он один!
Просто морской был бой…
Встретились и расстались
На перекрёстке дорог.
Снова одни остались.
Против я был. Не смог…
За сентябрём – октябрь.
Ну, а потом – метель,
Оттепель, ссоры, слякоть,
Грустная горечь потерь.
Встретились мы, расстались.
Просто морской был бой…
Палубы в дырках остались
Памятью нам с тобой.
Курящие нас учат не курить
Курящие нас учат не курить.
И пьющие – руля остерегаться.
Трусливые – в атаки подниматься.
Не Гамлеты – и воровать, и быть.
Перевернулось всё – наискосяк.
Герои – в строчках,
Пузыри – в аншлаге.
Не плавающий судит – кто моряк.
Забившийся в окоп кричит о флаге.
Я понимаю всё. Я всех прощу.
Нам Бог велел прощать,
Кормить убогих.
Не нужно презирать.
Я им не мщу.
Жалейте их, богатых,
Одиноких…
Ну, не дано им голубей кормить.
Из проруби собак спасать, рискуя.
Не посчастливилось им
Ревновать, любить.
И обжигаться вдруг, на воду дуя.
Обречены, судьбой удручены.
Костёр не разжигали, не спасали.
Себя в атаку с матом не бросали.
Жизнь коротка. Они обречены.
Друг говорит:
– Давай с тобой по сто…
За фотовыставку –
Афган. Мы там бывали…
– Давай. За мир. Где не было АТО.
– И за Союз! Союзу присягали!
Я просто красно-белый офицер
Я просто красно-белый офицер.
Полковник я в четвертом поколении…
Они ушли. А я, потомок, цел.
Политики, примите сожаления.
Но я горжусь: один громил Рейхстаг.
Второй… Ему – дорога крымная…
И кажется ему трава полынная
На Де-Буа ковром. А что не так?
Цветы… Какого цвета им цветы?
Как мне судить их и хвалить
из немоты?
Они так верили в счастливую весну.
Но вместе проиграли ту войну.
Тот последний пароход
Тот последний пароход…
Странно. Я ведь помню.
Капитан орёт: «Вперед!
И «концы» рубите!»
А на площади – народ:
– «Что вы? Не губите!»
Я ведь помню. Я там был!
Шаг назад – в столетье…
Я на пароходе плыл
В наше лихолетье…
Ты, княгиня, мне прости,
Что не возвращаюсь.
Я таксист. Вас подвезти?
В вечность? Обещаюсь…
Разговор с цыганкой
Разложи колоду. Разложи…
Не про завтра – про вчера мне расскажи.
Если угадаешь – заплачу.
И заплАчу. И озолочу.
Разложи колоду про СССР,
Где в квартирах не томил нас мэр,
Где мы, словно вольные грачи…
Что, цыганка, трусишь? Не молчи!
Расскажи мне! Денег мне не жаль.
Что ты плачешь, слёзы пряча в шаль?
– Не томи, красавец! Промолчу.
Я сама за память заплачу…
Мы стоим. Вокзал. Двадцатый год.
Как-то всё у нас наоборот.
Нам повязкой повязали рот.
Мне цыганка тысячу суёт…
Про прадедов из старых писем…
«Кажется? Или привиделось,
Что на меня ты обиделась?
Кажется мне? Или снится,
Что между нами – граница?..».
«Кажется, или мы были?
В облаке розовом плыли…
Красные, белые, странные…
Стали мы чужестранными…»
«Тебе-то за что –