Я поднялась и медленно пошла по веранде, всматриваясь в заросли растений. Я крепко вцепилась в эма, уверенная в том, что разгадка уже близка.

Через некоторое время мне попалась на глаза могилка, сложенная из камней, украшенная табличкой с именем.

Я спустилась к могилке под раскидистой акацией. «Хаяcи Инари», гласила надгробная надпись.

Как мило.

Я принялась разбирать могилку по камням, осторожно откладывая их в сторону. Потом я разрыла мягкую, податливую землю и обнаружила белый пластиковый контейнер.

Дрожащими пальцами открыла его.

Внутри лежал мой смартфон.

Прижав контейнер к груди, я помчалась обратно в дом. Быстро помыла руки, и выхватила смартфон из коробки. Он работал, заряда осталось совсем немного.

Внезапно включилась видеосвязь, и появилось лицо незнакомого мне мужчины.

– Хаяcи Инари-сан, вы успешно прошли первый этап тестирования в соответствии с Протоколом по работе с персоналом. Ожидайте прибытия сотрудника Агентства Реставрации, приятного вам дня! Теперь вы можете получить доступ к вашим заархивированным воспоминаниям.

– Что за…

Я не успела закончить мысль, голову мою пронзило острой болью и я, вскрикнув, рухнула на пол, больно ударившись копчиком.

Наблюдение 8: Эти воспоминания сложно назвать приятными.

Синтоистское святилище с непроизносимым названием Камишикимикумано находилось неподалеку от города Такамори, в префектуре Кумамото. Андрей хотел отснять материал об этом живописном месте, добавить в фильм атмосферности. Мы оставили машину неподалеку и отправились в лес.

Святилище затерялось в глубине леса, в самой чаще; к нему вела тропинка, над которой высились ворота – тории. Мы ступили под своды леса, словно в готический храм. Среди высоких корабельных сосен разливался прохладный сумрак; туман клубился по подлеску – нити призрачной паутины. Между стволов прятались каменные фонарики, покрытые изумрудно-зеленым мхом.

Лес был полон звуков: шорохов, стрекотания, пения птиц и шелеста ветвей в сумрачной вышине.

Мы с Андреем медленно поднимались вверх по тропе. Андрей снимал на простую камеру: хотел сделать репортаж более живым, жизненным, старался добавить эффект присутствия. Мне было зябко; я куталась в свое худи и нервно озиралась по сторонам. Лес казался таким страшным и угнетающим…

И все же в глубине души я умирала от предвкушения. Здесь должно было случиться что-то, нечто сказочное и таинственное, под стать этому месту. В подобном лесу наверняка обитали духи и волшебные создания! Просто не могли не обитать!

Мое воображение населяло лес мистическими существами; среди деревьев я высматривала загадочные тени. Вдруг сказка оживет, легенды и мифы вдруг станут реальностью, и я увижу…

В мое последнее лето в Крыму мы с подругой всерьез тронулись рассудком: наше увлечение мистикой дошло до критической точки, и нам повсюду мерещилось что-нибудь страшное, таинственное и ужасно увлекательное. Мы смотрели японский «Звонок», а потом бежали на улицу, в ночь, в поисках приключений, в поисках адреналина, делавшего нашу обычную жизнь яркой и необыкновенной. Нам было семнадцать, ох, как же это было давно.

Я стала старше и опытнее, но в глубине души я по-прежнему верила в чудо.

Именно поэтому лес Камишикимикумано воспринимался удивительно остро; окружающая обстановка возвращала меня в то далекое лето, когда мы с подругой тряслись перед экраном телевизора, ожидая появления девочки из колодца.

С того момента прошла будто бы целая жизнь.

Мы поднялись к деревянным постройкам святилища. Утром, в будний день, здесь кроме нас никого не было. Пока Андрей снимал нужный материал, я шаталась поблизости, словно привидение, широко раскрытыми глазами вглядываясь в зеленый сумрак леса.