Продолжая осмотр трупа, Данин обнаружил лежащий рядом с телом пистолет Макарова. Это уже совсем интересно, подумал он. Что здесь, перестрелка, что ли, была? Но кого с кем? Впрочем, все это установит следствие. Не его это дело, сам он пройдет лишь свидетелем по нему.

И сейчас же подумал, что если и тут произошла какая-то разборка, то все его свидетельства будут только лишними. Или вообще опасными для него самого. Бронислав закончил осмотр и вернулся к раненому. Была бы аптечка с собой, мог бы чем-нибудь помочь, а так? Даже фляжку с водой не захватил. Придется ждать.

Потом ему надоело сидеть без дела. Он вытащил из кучи металла кусок пошире, положил его вплотную с раненым, стараясь не делать резких движений, осторожно перетащил мужчину на этот лист, уложил поудобнее и поволок, как на салазках, к дороге. Вроде и недалеко, а запыхался.

Поглядел на свои часы – шел уже одиннадцатый час! Это ж сколько он здесь провозился? Неужто около двух часов?! А ведь собирался в город дозвониться. Нехорошо получилось.

И Данин позвонил дежурному по отделу милиции на воздушном транспорте – это ж их прямое дело! – а потом минут десять объяснял, кляня себя и чувствуя почти физически, как улетают с его мобильника кровные рублики, что здесь, на «чертовом полигоне», произошло. Хоть это, последнее, расшифровывать не пришлось, дежурный, оказывается, уже знал про катастрофу, им туда уже с утра звонили, и сюда выехала оперативно-следственная бригада. «Скорая» тоже отправилась.

Дежурный записал фамилию участкового и велел ему никуда не отлучаться, чтобы встретить бригаду, которая вот-вот прибудет.

Оставалось выяснить, когда прикатит, наконец, «пожарная» с врачихой. Секретарша директора ответила, что машина только что прибыла, ездила на озеро заправляться водой, свой гидрант у них не работает, а теперь ожидают врача, подойдет с минуты на минуту – у нее прием в амбулатории. Вот так мы и работаем, вздохнул Бронислав Данин и отменил вызов. Нужды в нем уже не было. С минуты на минуту должны были подъехать из города. Там все-таки специалисты.

А пока он решил еще раз осмотреть обломки – вдруг кого-то пропустил. Не могли же в большом самолете лететь только три человека! Но потом он сообразил, что этих троих могло просто выбросить из кабины и салона, когда самолет разломился при ударе о землю. И это значит, что остальные могли оставаться внутри самолета, там, откуда все еще выплескивались языки пламени. Вряд ли они смогли выжить внутри. Да и не подойти близко, вдруг еще что-нибудь рванет – вчера-то были слышны несколько взрывов, может, груз какой, мало ли?

Он все же посунулся поближе, прикрывая лицо от жара, истекавшего из помятого корпуса самолета. И тут неожиданно увидел такое, чему поначалу просто не поверил. Он видел однажды подобную вещь в Чечне, когда их бросили на выручку подбитой «сушки». Они, конечно, опоздали и, когда добрались до обломков боевой машины, пилота уже не обнаружили – боевики, ухитрившиеся расстрелять самолет, летевший на «бреющем», уже уволокли с собой летчика. Потом стало известно, как его выкупали, но это уже другая история. А у того самолета весь правый борт был располосован рваными отверстиями от пуль.

Ту же картину Данин увидел и здесь, чему весьма удивился. Строчка пулеметной очереди протянулась наискосок и была короткой, не больше десятка отверстий насчитал участковый. Но все дело в том, что она была! Это что же, и здесь, получается, нашелся боевик, который попытался сбить гражданский самолет? Да что значит – пытался! Сбил ведь! Хотя вряд ли это попадание стало причиной авиакатастрофы. Но глазам же нельзя не верить…