Севир. Она впервые мысленно назвала его по имени, точно попробовала на вкус конфетку – сладкую и острую одновременно. Все-таки, как бы невозможно он ни вел себя иногда, он оказал ей благодеяние, познакомив с Киннамами! Разве нельзя за это простить некоторое мелкое хулиганство?.. И, взглянув на Алхимика, Дарья благодарно улыбнулась ему.

В пятницу Светлой седмицы Илария отправилась с дочкой на службу в монастырь Живоносного Источника, где в этот день отмечался престольный праздник. Они выехали пораньше, чтобы придти до основной волны народа и встать поближе к алтарю: на праздник в обители происходило столпотворение, люди приезжали даже из отдаленных мест, но многие – только на литургию, а Лари рассчитывала попасть в монастырь к последней части утрени. На Светлой утреню служили коротко, без кафизм, хотя с пением всего канона, монахини пели красиво, и, конечно, лучше было бы придти к началу, но с маленьким ребенком выстоять всю службу невозможно: Ева начинала капризничать и баловаться…

Когда они вышли из дома, Григорий еще спал. За пять лет, прошедших после венчания, муж так и не начал ходить в церковь, но Иларию это не огорчало. Она познакомилась с Григорием не на почве православия и даже в первые дни скрывала от него свои религиозные взгляды, а еще боялась, не посмотрит ли он косо на ее послушничество в монастыре. Но он узнал об этом как раз после того, как она поняла, что окончательно влюбилась, а монашество – не ее стезя, и решила выйти из обители. С тех пор она продолжала часто ходить в храм, причащала и дочь, понемногу учила ее молиться, но в целом на аскезу, посты и молитвы не налегала – чтобы не смущать мужа и потому, что не считала нужным для мирян слишком строго соблюдать правила, изобретенные прежде всего для монахов и монахами. «Вековые традиции православия», о незыблемости и святости которых любил порассуждать Панайотис, никогда не казались Иларии такими уж бесценными. Конечно, пока она два года жила послушницей в монастыре Источника, не прекращая, впрочем, при этом учиться в Университете, она старалась соблюдать всё положенное для монашествующих, советовалась о духовной жизни с игуменьей, в свободное от учебы время исполняла послушания, ходила на службы, и всё это ей нравилось и не тяготило. Возможно, она бы даже могла стать хорошей монахиней когда-нибудь… Но ей встретился Григорий, и всего за несколько дней она поняла, что хочет жить как обычный человек, иметь семью и заниматься научными исследованиями, а не выращивать цветы за монастырской оградой. Правда, обитель Источника принадлежала к числу «ученых» монастырей Империи: там не постригали никого без высшего образования, монахини занимались переводами и издательской деятельностью, но Лари училась на биолога, литературное направление было ей не по профилю, к тому же она не имела склонности к таким занятиям и в школе испытывала трудности при написании сочинений…

В общем, всё случилось вовремя, Илария была счастлива и искренне не понимала, почему некоторые знакомые женщины в приходе, куда она ходила, иногда сокрушались о том, что ее муж до сих пор «не воцерковился». Нет, конечно, Лари обрадовалась бы, если бы Григорий стал причащаться вместе с ней и дочкой за литургией, но ей никогда не приходило в голову пытаться завлечь его туда путем проповедей и нравоучений. Иногда он брал у нее читать книги на христианские темы, но в итоге ограничился тем, что ходил с семьей на пасхальную службу. Илария не страдала ни от его «невоцерковленности», ни от разницы в образовании. Григорий вырос в бедной семье, вместе с сестрой остался сиротой и сразу после школы пошел работать в «Мега-Никс»; только после женитьбы, вознамерившись открыть собственную таверну, он пошел учиться, но всего лишь на повара. Однако он довольно много читал, был наблюдателен, на работе сталкивался с самыми разными людьми и умел находить общий язык почти с кем угодно. Илария никогда не скучала с ним, а пробелы в его образовании для нее не были поводом к досаде: напротив, она всегда с удовольствием рассказывала мужу то, чего он не знал, советовала, что почитать. В свою очередь Григорий умел в два счета успокоить ее, когда она была возмущена или расстроена, насмешить или развлечь историей, подсмотренной или услышанной на работе, помочь отдохнуть от умственной работы через какую-нибудь глупость – например, утащить к морю стрелять по воздушным шарам или на представление уличного театра. Они оба имели веселый характер, были легки на подъем, не зацикливались на проблемах, а работа в совершенно разных сферах не мешала им, наоборот – помогала лучше дополнять друг друга. Илария никогда не завидовала женщинам с «благочестивыми» мужьями: она и так жила счастливо, и ей казалось, что на глубинном уровне важно не формальное участие в церковных службах и таинствах, а некое внутреннее состояние, расположение к людям и вообще к миру. И это расположение у Григория она считала христианским: он почти никогда ни на кого не злился, старался помогать людям, радовать их, а когда заимел собственную таверну и лишние деньги, стал принимать участие в организации бесплатных обедов для бедных и бездомных, – разве не это самое главное в христианстве: «Я был голоден, и вы накормили Меня, был наг – и вы одели Меня»? В общем, Лари не считала свой брак «нехристианским» и быстро сворачивала случайные разговоры с православными знакомыми на тему «невоцерковленности» мужа.