– Это с непривычки. Или, скорее, потому, что вы подавили в себе вашу истинную сущность.
Сердце Дарьи глухо стукнуло. Вот опять он начинает говорить намеками! Ужасно!.. Или не ужасно, а наоборот – случай узнать, наконец, что же он про нее «насочинял»? Она хмыкнула и насмешливо сказала:
– Вы так уверенно говорите, как будто постигли мою сущность!
Тут им принесли вино и оливки.
– До конца постичь человека, кто бы он ни был, невозможно, – ответил Алхимик, когда официант отошел. – Но кое-что о вас я, думаю, понял.
Его тон был вполне серьезен, и Дарья, чувствуя, как сердце колотится всё быстрее, спросила уже без насмешки:
– Что же именно?
– Давайте выпьем, а потом я скажу. – Он улыбнулся. – За непостижимость!
Они сдвинули бокалы, и Дарья подумала: «Да, хорошо ему пить за это, он и правда какой-то непостижимый… А я… Что он сейчас про меня выдаст?» – и она вдруг почувствовала себя неуверенной и даже беззащитной, словно на экзамене, к которому плохо подготовилась.
– Итак, – заговорил Ставрос, – могу сказать, например, что вы целеустремленны, упорны и, пожалуй, скрытны. Между прочим, неплохие качества для ученого, а вот для лаборантки – бесполезные. Для нее хватит только внимания и аккуратности. Впрочем, их вам тоже не занимать. Вы должны быть очень хорошим переводчиком. Кстати, я так понимаю, вы с нами окончательно заскучали, раз решили уволиться, не дожидаясь лета?
Вопрос застиг Дарью врасплох.
– Нет, я не заскучала, – быстро проговорила она, – просто…
– Просто вам подвернулся срочный перевод. – В голосе Алхимика прозвучала явная насмешка.
Дарья покраснела. «Ну, раз я упорная, – подумала она, – то где упорство, там и упрямство! Буду стоять на своем!»
– Да, перевод. И вообще… работа лаборантки – не та область, где можно раскрыться. – Она пожала плечами. – Я поработала, посмотрела на людей, вспомнила химию – ну, и хватит. Что еще я могла бы почерпнуть или понять, даже если б и проработала до лета?
– Значит, я отгадал: вы хотели что-то понять. Но не поняли. Поэтому и решили уйти.
И снова ее сердце запрыгало в груди, а в душе плеснулась досада. Нет, от Алхимика решительно невозможно спрятаться за дежурными фразами! Но она ничего ему не скажет, ничего.
– Я решила уйти потому, что мне предложили выгодную работу по переводу, – сказала она так, словно вдалбливала урок непонятливому ученику. – Иногда хочется познакомиться с разными сторонами жизни… Но жизнь слишком многогранна, чтобы знакомиться с каждой гранью чересчур долго.
– Вы правы, для такого знакомства больше подходят путешествия. Кстати, вы еще не надумали куда-нибудь отправиться?
– Да, я собираюсь поехать с мужем в Иерусалим этой весной, – бодро ответила Дарья.
Официант принес закуски, и она, наблюдая, как он выгружает их с подноса, вдруг сообразила, что Василий после их разговора о Святом городе так ничего и не сказал ей по поводу сроков поездки, хотя прошло уже полторы недели. Он собирался прикинуть, что у него со скачками… Прикинул? Надо сегодня же спросить!
Алхимик предложил выпить за удачу ее будущей поездки, и Дарья, закусив жареными мидиями, подумала, что он и за прошлым ужином, и сегодня поднимал тосты за то, чтобы в ее жизни сложилось то или другое, и ей надо бы тоже чего-нибудь пожелать ему, а то выходит невежливо.
– Давайте выпьем и за успех ваших алхимических изысканий. – Она подняла бокал. – Наверное, это очень захватывающее занятие!
– О, да! Спасибо!
Довольная тем, что удалось уйти от разговора об истинных причинах ее появления в лаборатории, Дарья решила: «Надо вести светскую беседу, говорить о том, что его может интересовать, тогда он, наверное, перестанет любопытствовать». Бессознательно любуясь, как изящно Алхимик орудует ножом и вилкой, закусывая запеченным в перце сыром, она спросила: