– Да, это главное.

С этого дня Алхимик перестал обращать на нее внимание: ни разу больше она не встречала его улыбки, не ловила на себе взглядов за чаем, а его «здравствуйте» и «до свидания» были абсолютно сухи и невыразительны. Казалось, Ставрос потерял к ней всякий интерес: так сказать, уходите – и скатертью дорога. Строго говоря, надо было этому радоваться. Но почему она чувствовала обиду? В конце концов, они чужие люди, всегда такими были и будут, а через две недели она уйдет с работы и, скорее всего, никогда больше его не увидит. В целом она общалась с ним меньше, чем с другими коллегами по лаборатории, если не считать того ужина в ресторане. Они почти ничего не знают друг о друге, а единственная беседа наедине не выявила между ними особенной общности или близости. Так в чем же дело? Почему ей хочется… чтобы он пожалел о ее уходе? Да, хотелось именно этого, надо быть честной перед собой. Неужели дело в той виденной в кино алхимии, которая в конечном счете ведет ко греху, к падению, к ужасным последствиям?.. Но почему именно Ставрос подействовал на нее так странно? И почему она поддалась этому воздействию – она, у которой есть любимый муж, любящий ее, заботливый и красивый, к тому же готовый пойти навстречу ее пожеланиям? Что вообще происходит?!

Такие мысли занимали ее всю неделю, но ответа на свои вопросы Дарья так и не нашла, а от равнодушия Алхимика становилось всё обиднее. Во вторник на Масленице – последней ее рабочей неделе в лаборатории – Дарья снова вспомнила, что хотела спросить Ставроса о том, где он покупал кулон: она работала во вторую смену, и это было удобно сделать вечером, когда остальные разойдутся. Она сознавала, что ей даже больше хотелось не узнать о кулоне, а снова обратить на себя внимание Алхимика… Но Дарья отмела все аскетические соображения: еще несколько дней – и они распрощаются навсегда, а значит, какая разница, искусится ли она немного больше от разговора с ним или нет! Зайдя к нему отдать ключ от лаборатории, она, набравшись смелости, сказала:

– Господин Ставрос, простите, можно вам задать один вопрос?

Он посмотрел на нее не удивленно или с любопытством, а внимательно и остро. Дарья невольно порозовела.

– Да, пожалуйста, я вас слушаю, госпожа Феотоки.

Очень вежливо и в то же время… словно бы с тайной усмешкой. Или это показалось ее разыгравшемуся от нервов воображению?

– Я только хотела спросить… где именно вы купили этот кулон? – Она дотронулась до дракончика. – Я подумала… может быть, там продается что-нибудь еще в таком же стиле… серьги или браслет, например.

– Мечтаете о комплекте?

– Что-то в этом роде.

– Видите ли, я могу сказать, где купил кулон, это одна не слишком помпезная ювелирная лавка на Большом Базаре. Но дополнения к нему в том же стиле вы там не найдете. – Говоря это, Ставрос поглаживал кончиками пальцев колбу с красноватой жидкостью, стоявшую перед ним на столе. Взгляд Дарьи приковался к его руке, и эти медленные круговые движения почему-то вызвали у нее сердцебиение и странную сухость во рту. Она сглотнула и вдруг осознала, что Алхимик уже закончил говорить и пристально смотрит на нее.

– Почему? – спросила она, вспыхнув, ужасно раздосадованная и его ответом, и тем, что он поймал ее на любовании его руками, и собственной «дурацкой» реакцией на всё это.

– Потому, что этот кулон мне делали на заказ.

Дарья едва поверила своим ушам.

– То есть вы… нарочно заказывали его…

– Для вас, – спокойно окончил за нее Ставрос. – Почему вас это так удивляет?

– Но… – Все ее мысли вдруг рассыпались, точно бусы с порванной нитки. – Вы же тогда сказали, что это… было не очень дорого… и там можно найти и не такое…