– Это интересный вопрос. Спасибо, ты подала идею!

Прежде чем завести машину, он занес идею в записную книжку. Во всем нужен порядок, чтобы ничего не забыть. А теперь можно ехать!

Елизавета сидела на диване и, грызя орешки, в ожидании выпуска теленовостей проглядывала свежий номер «Зова Константинополя», где вышла статья мужа о «всемирной роли Империи» в связи с двухсотлетней годовщиной окончания последней европейской войны. Став главным редактором «Синопсиса», Панайотис не прекратил сотрудничать с другими изданиями: будучи одним из немногих журналистов, умевших писать торжественно, но не безвкусно, с имперским пафосом и долей благочестия, он нередко получал заказы на материалы в честь юбилейных дат и праздненств. Лизи мысленно посмеивалась над фирменным Пановским стилем, но одновременно гордилась тем, что за мужем закрепилась репутация «лучшего энкомиаста столицы». Сейчас, на авральной неделе в «Синопсисе», Пан пропадал на работе до позднего вечера, но не забывал ежедневно в обеденный перерыв звонить домой, чтобы спросить, как дела. Да, вы только поищите такого заботливого мужа!

Госпожа Стратиоти была очень, очень довольна своим замужеством и мысленно благословляла тот августовский вечер, когда ее плохое настроение и глупые страхи Панайотиса привели к совместному распитию коньяка, которое перешло в бурную – по их тогдашним меркам – ночь и закончилось утренним предложением руки и сердца Пана. Лизи, хоть и растерялась поначалу, не замедлила уже вечером их принять, и с тех пор ее жизнь складывалась исключительно удачно: замужество, переезд в новую квартиру, а позже и переход на работу мечты – одним из ведущих программистов в «Гелиосе», где раньше Лизи была только на подхвате. Наконец, двое чудесных дочерей – никогда бы раньше она не подумала, что сможет так лихо управляться с маленькими детьми, но у нее всё получилось! Так же как получилось понемногу очеловечить мужа: Панайотис был уже далеко не таким занудой и нытиком с кучей комплексов на почве религии, как в момент их помолвки. Но Лизи не собиралась останавливаться на достигнутом: Пан был ее персональной компьютерной программой, пораженной разнообразными вирусами, которые она глушила и вытравливала с азартом профессионального охотника, между трудами в «Гелиосе», где разрабатывали космические программы, и воспитанием детей, тоже, в общем-то, в некоторой степени похожим на программирование. Словом, жизнь у Елизаветы совсем не была скучной!

Зазвонил мобильник, и Лизи лениво потянулась за ним к журнальному столику.

– Привет! – раздался в трубке голос Иларии. – Как дела, чем занимаешься?

– Привет! Да вот, пока малышня спит, смотрю по телеку на народную любовь к ее высочеству.

Двадцать четвертого ноября Константинополь праздновал именины принцессы Екатерины. День не был выходным, но праздничное шествие, тем не менее, собрало немало людей, несмотря на дождливую и ветреную погоду. Народ пришел на Августеон с воздушными шарами, цветами и плакатами, распевал традиционные поздравительные аккламации, а принцесса приветствовала всех с балкона над Медными вратами Дворца. Всё это прямым включением показывали в новостях, и Елизавета, глядя на экран, вспомнила тот занятный вечер у Василия Феотоки, когда она неожиданно лично познакомилась с принцессой и заодно поняла, что мечтам о браке со знаменитым возницей осуществиться не суждено. С тех пор Катерина повзрослела, еще похорошела и тоже вышла замуж – теперь ее высочество носила фамилию Враччи-Кантакузин. Молодой красавец-муж стоял рядом с ней на балконе, неведомо с каким чувством читая на плакатах пожелания увидеть своих детей и внуков «до четвертого колена»… Все-таки иногда византийский традиционализм выглядел, по мнению Лизи, очень по-дурацки!