Вскоре дрожащий от страха начальник контейнерной площадки стоял перед ним на коленях.

Черный Хасан сначала выяснил все необходимые для себя подробности, затем сказал так: «Не будь ты моим родственником, висел бы уже сейчас на собственных кишках. Ты сильно огорчил меня. И всё же я дам тебе возможность умереть легкой смертью. Иди домой, напиши записку, что вынужден свести счеты с жизнью, поскольку запутался в долгах, затем ступай к Затону и там утопись. Времени на всё даю тебе один час. А теперь убирайся с моих глаз!»

Вот как всё было на самом деле!

Но постойте, еще один вопрос: а почему Сановник согласился со столь мягким приговором Черному Хасану? Ведь мог бы прислать московскую комиссию, которая легко бы накопала фактов для расстрельной статьи. В те времена к стенке ставили и более уважаемых людей из торговой сферы. Не забыли еще про директора Елисеевского гастронома? А ведь могущественный был человек! С чего это вдруг Сановник пощадил какого-то азиата, посмевшего ставить ему условия?

Э-э, слушай, при чем тут мягкость? Просто если бы следствием занялись серьезные органы, они установили бы, что и у сановника губы в чужом мёде. Коснись дело истинной подоплеки, уж Черный Хасан не стал бы молчать, рассказал бы обо всех, кто пировал в его доме. Но судили его только за мраморные плиты и еще кое-какую мелочь. Поэтому про Сановника он и словом не обмолвился.

Поговаривали, однако, что Сановник не забыл и не простил обиды. Он будто бы только выжидает, когда шумиха вокруг этого дела уляжется окончательно. А затем он хочет добиться перевода Черного Хасана на Колыму. Там вроде бы у Сановника имеются надежные, проверенные люди, которые позаботятся о том, чтобы Черный Хасан погиб в результате несчастного случая или был застрелен при попытке к бегству. Очень уж задели за живое его, правоверного коммуниста и примерного семьянина, эти неприличные, пакостные фотографии!

Вот что еще утверждала стоустая молва.

Будто бы, сидя в зиндане, Черный Хасан ни на ноготь не потерял своей природной уверенности. Он даже делает там гимнастику, проводит в спортивном зале по два часа в день! Он всерьез рассчитывает не только выйти из темницы по амнистии уже следующей весной, но и добиться пересмотра своего дела, полного оправдания, восстановления в партии и даже (слушайте, слушайте и не говорите, что не слышали!) назначения на всё еще вакантный министерский пост! Как вы думаете, что придает ему такую уверенность?

А вот что: несмотря на предательство родственника, у Черного Хасана в другом тайничке сохранились еще кое-какие вещи, крайне неприятные для Сановника. Почему же Черный Хасан не предъявил их следствию? А зачем? Будучи предъявленными, они теряют свою чудодейственную силу. О них должны знать только Черный Хасан и Сановник – вот тогда из них, этих неизвестных нам вещей, эти двое могут извлечь пользу для себя.

Будто бы Черный Хасан, наученный горьким опытом, сейчас тоже выжидает время. А в нужный момент, через своего доверенного человека, он предъявит эти вещи (в точности не известно, что это такое) Сановнику и потребует от него полной реабилитации и вожделенного кресла. В противном случае пригрозит сдать Сановника в КГБ (всё же известно, что эти таинственные вещи имеют очень большую силу!)

Потерпите немного, совсем скоро мы станем свидетелями воистину смертельной схватки между Черным Хасаном и Сановником.

Но сейчас к этой интриге добавилась еще и любовная. Слыхали последние новости из дома под Большими Чинарами?

Сонливые тетушки уразумели наконец то, о чем толкует уже весь город, и в доме разразился страшный скандал. Одна из тетушек будто бы попыталась запереть Мухаббат в комнате, но обуреваемая похотью красотка схватила со стола нож и весьма глубоко поранила свою надсмотрщицу в руку. Тетушки поневоле отступились от бунтарки, но тут же связались по телефону с Черным Хасаном и поставили его в известность о происходящем. И будто бы тот потребовал, чтобы Мухаббат немедленно предстала перед ним. Должно быть, вот в эту самую минуту она находится на пути к зиндану.