Широкая дверь бесшумно отворилась, староста Хануман, словно почуяв приближение первого посетителя, вышел на крыльцо, горделиво подбоченившись. Крупный дородный мужчина, едва переваливший за пятый десяток, умный и в меру властолюбивый, он правил Бруской вот уже лет двадцать, да еще столько же впереди, если только боги не откажут в удаче.

Завидев Нергала, староста приветливо кивнул, позволив себе благосклонную улыбку. Ему не очень-то нравился этот чужак, но повода для открытой вражды тот никогда не подавал: беспрекословно исполнял прямые указания, брался за любую, самую грязную работу. А потому Хануман относился к пришельцу с подобающим уважением. К тому же, имелся у Рихтера и еще один весьма полезный талант…

– Доброго утра, староста, – буркнул Нергал, – Сегодня есть для меня работа?

– А как же, найдется, – подтвердил Хануман, – Косой Билл просил помочь команде лесорубов, сам знаешь – крепкие руки им всегда нужны.

Рихтер кивнул, повернувшись, чтобы отправиться на лесозаготовки, но староста остановил негромким окликом.

– Да, послушай… – как бы нехотя выдавил Хануман, – Один из караванщиков, купец, прослышал о тебе… В общем, он загорелся посетить пророка. Говорит, очень уж требуется ему какая-то помощь.

– Пусть приходит вечером, после ужина, – пожал плечами Нергал, – Не вижу проблем.

– А ты ведь мог бы и вовсе не трудиться, – вкрадчиво сообщил староста, – С твоим-то талантом! Жил бы на одни подношения, и весьма неплохо!

– Я привык работать руками, – ухмыльнулся Рихтер, удивляясь, насколько двусмысленно звучит эта фраза в контексте его бывшего ремесла.

– Ну-ну… – кивнул Хануман, глядя вслед удаляющейся спине.

Староста обладал достаточно живым умом, чтобы сделать правильные предположения относительно прошлого Нергала. Слишком уж хищными выглядели движения чужака: каждый шаг, каждый поворот, каждый выпад протянутой руки будто нес чью-то смерть. А уж просыпающаяся порой во взгляде ненависть… В такие моменты взор пришельца мог бы плавить камни… Но Хануман нажил и довольно мудрости, чтобы никогда не озвучивать собственные предположения. Возможно, именно поэтому староста так долго и так успешно правил в деревне. Возможно, именно поэтому он вообще был еще жив.

Рихтер шел по просеке, с легкостью преодолевая встречающиеся препятствия. Странно, он уже давно не думал о себе, как об убийце. Более того, мысль, что когда-нибудь, возможно, придется отнять чью-то жизнь вовсе не будоражила. Скорее наоборот, приносила некоторое разочарование. Ассасин будто переосмыслил что-то в жизни, шкала его ценностей если и не развернулась на сто восемьдесят, то как минимум значительно сместилась в сторону.

Нергал знал, что убивать – особый талант, коим его одарили боги. Однако, пользоваться великим умением или нет, это оставалось целиком и полностью на усмотрение человека. Теперь Рихтер не желал иметь ничего общего с былой судьбой ассасина, ему претили кровь, боль и смерть.

«Кажется, я увидел… и организовал… достаточно смертей. Достаточно для любого живущего. Возможно, теперь я обрету хоть толику покоя.»

Но убийца никуда не делся, и Нергал хорошо это понимал. Старые привычки не так просто изжить, особенно если тело само собой вспоминает нужные движения, руки только и ищут, кого бы придушить… Рихтер чувствовал, что ассасин затаился, сидит где-то внутри, глубоко в душе, под слоем внешнего спокойствия и умиротворения.

А как же предназначение? Мужчина криво улыбнулся, вспоминая нелепые размышления о собственном выборе. Теперь вот как все повернулось: судьба нашла его сама, да так, что никто и никогда бы и предположить не смог.