Татьяна старалась ступать бесшумно. Но ее опасения оказались напрасными – заработал сварочный аппарат. В таком шуме ее все равно никто бы не услышал.

Дверь маяка наглухо закрывали толстые доски. По распоряжению Клавдии Ивановны проход был давно заколочен. Но под одной из стен скрывался тщательно замаскированный лаз. Именно через него воспитанники и проникали в деревянную башню. Татьяна протиснулась в узкое отверстие и прикрыла его за собой куском старой фанеры.

В маяке, как всегда, тихо гудел ветерок. Татьяна подняла голову вверх и тут же увидела Наташку. Подруга сидела на одной из верхних лестничных площадок, подперев голову руками. Татьяна начала подниматься по старинным деревянным ступенькам. Доски тихо поскрипывали под ее ногами.

– Ну как ты? – спросила она у Наташки, подходя.

Девочка подняла на нее заплаканные глаза.

– Ты уже знаешь о моем отце? – поинтересовалась она.

– Все уже знают.

Татьяна присела рядом с Наташкой и обняла ее за плечи.

– Я только теперь поняла, как любила его, несмотря на его отношение ко мне, – призналась Наташка. – Он вел себя так, будто я ему не родная дочь. С тех пор как мамы не стало, я и пары месяцев не провела дома. Постоянно жила в этом интернате! Я думала, что ненавижу его. А теперь его нет, и мне безумно его жалко!

Наташка всхлипнула.

– Думаешь, я дура? – взглянула она на Татьяну.

– Конечно нет! – воскликнула Татьяна. – Я хорошо тебя понимаю. Мой отец тоже терпеть меня не может. А я даже не знаю, люблю его или нет. Все же он мой папаша, и, кроме него, у меня никого нет.

– Ума не приложу, что теперь будет, – произнесла Наташка. – Все наследство достанется моей мачехе. А я ведь ее почти не знаю. Отец так любил ее, что даже не давал нам видеться. Наверное, думал, что я ее возненавижу.

– А ты ее ненавидишь?

– Понятия не имею, – пожала плечами Наташка.

– Не переживай, – попыталась успокоить ее Татьяна. – Все образуется, вот увидишь. К тому же все равно мы с тобой собирались доучиться здесь до конца, а потом начать самостоятельную жизнь.

– Верно, – кивнула Наташка.

– Кстати, видела сейчас Анастасию Павловну. Она сказала, что, если тебе будет плохо, можешь прийти к ней в кабинет.

– Да я сама справлюсь. – Наташка вытерла слезы. – Лучше пойдем в столовую. Я умираю от голода.

Девочки поднялись со ступенек и начали спускаться вниз по винтовой лестнице.

– Не время расслабляться, – произнесла Наташка. – Мне ведь, наверное, придется поехать в Санкт-Эринбург… Похороны, оглашение завещания, поминки… Я помню, как все происходило, когда мамы не стало.

Татьяна сдержанно потрепала ее по плечу:

– Крепись.

Они спустились на нижний ярус маяка. Татьяна выбралась из башни через тайный лаз, Наташка последовала за ней. Когда они вылезли из кустов черемухи, окружающих маяк со всех сторон, в лодочном ангаре стояла непривычная тишина. Наверное, мальчишки клуба и их руководитель уже ушли на завтрак в столовую.

Девочки завернули за угол. И нос к носу столкнулись с Клавдией Ивановной.

– Так-так-так! – недовольно произнесла директриса. – Разве я не предупреждала вас о том, чтобы вы не подходили к маяку?

– А мы просто шли мимо! – тут же заявила Татьяна.

– Верно! – подхватила Наташка. – Я хотела подышать свежим воздухом, а Таня меня сопровождала.

– Вы, двое, немедленно в мой кабинет! – процедила сквозь зубы директриса. – У нас будет очень серьезный разговор!

Девочки обреченно вздохнули и медленно поплелись следом за ней. Клавдия Ивановна не впервые устраивала им выволочку, и всякий раз это не заканчивалось ничем хорошим.

Апартаменты директрисы располагались на первом этаже административного корпуса. Там же находились столовая для преподавателей, учительская и комнаты, где служащие интерната жили в рабочие дни.