На деле коварный план Зенона расстроили два события: одно из них было вне его власти, а другое – творением его рук. Во-первых, готы отказались сражаться. Малх предлагает нам весьма высокопарную сцену, в которой Теодорих Страбон убеждает своего молодого тезку признать предательство императора:

«Они позвали тебя и объявили, что придут и будут сражаться рядом с тобой. Но римлян здесь нет, и они не встретили тебя у прохода [в Гемских горах], как обещали. Они бесчестно оставили тебя одного на уничтожение, чтобы ты поплатился за свою поспешность перед людьми, которых ты предал».

На самом деле я сомневаюсь в том, что Теодорих, лишенный подкреплений и денег, выведенный из гор по странному маршруту, который – так уж случилось – привел его прямо в руки Страбона, нуждался в том, чтобы кто-то указывал ему на то, что его предали. У Малха Страбон также разъясняет действительные намерения Зенона:

«Не воюя, [римляне] хотят, чтобы готы перебили друг друга. Кто бы из нас ни проиграл, они будут победителями безо всяких усилий. И тот из нас, кто разобьет другого, одержит, как говорят, кадмейскую победу (доставшуюся слишком дорогой ценой, равносильную поражению. – Пер.), так как у него останется слишком мало воинов, чтобы противостоять предательству римлян».

И опять-таки я сомневаюсь, чтобы Теодориху нужна была какая-либо помощь, чтобы понять все это, или что Страбон счел бы ссылку на Кадма (основатель Фив, который после сражения остался лишь с пятью воинами, рожденными из зубов дракона) решающим аргументом. Но в том, как Малх заканчивает эту сцену, есть намек на несколько большую достоверность. В его рассказе именно паннонийские последователи Теодориха заставляют его отказаться от сражения. Они понимают, сколько они потеряют в результате любой конфронтации, и угрожают проголосовать ногами (как это уже сделали некоторые из их соотечественников), если их молодой вождь попытается начать сражение[36]. В результате готы заключили пакт о ненападении друг на друга. Каждой стороне было разрешено получить от Константинополя все, что она сможет, но воевать друг с другом они не будут.

Так как готы были далеко не глупы, Зенон, вероятно, всегда рассчитывал, что такой исход возможен, и приготовил свои армии (или они должны были быть наготове), чтобы вступить в дело и исправить ситуацию в случае необходимости. На самом деле наготове они не были, потому что Иллус покинул Константинополь с глубокой обидой, а главные действующие армии – как всегда, имеются в виду их военачальники – были в таком возмущении, что их пришлось отправить назад на зимние квартиры. И опять проблема готов переплелась с событиями в Константинополе. В 478 г. Зенон, по-видимому, был слишком жаден, желая организовать финал (как в «Крестном отце»), когда все препятствия к его власти исчезают одновременно. Иллус, как вы помните, являлся ключевой фигурой при восстановлении Зенона на троне в 476 г., но сделал он это только потому, что имел на него рычаг воздействия в виде брата императора, который попал к нему в заложники. Такую ситуацию Зенон не собирался оставлять нерешенной долгое время: по крайней мере, если он мог что-то исправить. Как и ожидалось, первым делом он предпринял попытку убить Иллуса в 477 г., в результате которой изауриец не только выжил, но и извлек из этого выгоду, получив от Зенона дополнительные почести, включая должность консула на 478 г., которая была ценой за его продолжающееся участие в существующем режиме. Однако в начале 478 г. состоялась вторая попытка его ликвидации. И снова Иллус остался жив, но на этот раз – впоследствии – он увез злоумышленника с собой в Изаурию, чтобы тот помог ему в расследовании. Эти разногласия сделали главную действующую армию ненадежной, и именно этот факт заставил готских петухов разойтись по своим насестам.