– Спартак? – он удивленно смотрел на меня.

– Сейчас же поверните назад! – прокричал я.

Я видел, как вздрогнул Тарк от этих слов, лицо берберийца осунулось. Икрий выслушал мои слова холодно. Смятение, которое я разглядел в его глазах сперва, теперь растворилось. На смену пришел холодный, ничего не выражающий взгляд.

– Поворачивайте! – твердо повторил я, обращаясь к центурионам, располагавшимся на правом фланге центурий, манипул и когорт. – Поворачивайте, безумцы!

Мне приходилось пятиться на своем скакуне, так как легион Тарка продолжал идти вперед.

– Если бы ты, меозиец, возглавил наше наступление сегодня, мы поставили бы жирную точку в этой войне, – вдруг выпалил Тарк, его глаза зловеще блеснули. – Я не могу знать, как закончится сегодняшний бой, но знаю, что война не может продолжаться.

– У нас нет сил, брат, – Икрий гулко выдохнул. – Уступи дорогу или присоединись к нам в этом бою!

Когорты напирали, я отступал, понимая, что никакие убеждения и слова не остановят это безумие. Однако следовало задержать их, Рут выступит с минуты на минуту!

– Наша война – война свободы. Если мы проиграем сегодня, то сотни тысяч человек по всей Италии останутся в цепях рабства! Вы хотите этого? – напирал я.

– Все кончено, – покачал головой Тарк. – То, о чем мы мечтали в Капуе80, так и останется мечтой!

– Отойди с дороги, меози…

В глазах полководцев блеснуло отражение первых ярких вспышек пламени. Из-за моей спины раздались крики и брань. Ветер принес дым и отчетливый запах гари. Кавалеристы вплотную приблизились к земляному валу и принялись метать зажженные пилумы в стену римских сооружений. Огонь нехотя, медленно, даже брезгливо, не желая браться за влажное дерево, перекидывался на стену. Жуткий ветер, бушевавший всю сегодняшнюю ночь напролет, выступил в роли кузнечного горна, раздувая пламя из малейшей искры. Загорелась первая вышка. Ветер разносил пламя, и очень скоро вспыхнули палатки легионеров. По ту сторону стены поднялись столпы черного дыма. Воздух наполнился копотью. Горела кожа и шерсть.

Сквозь язычки бушующего в лагере пламени я увидел войско римлян. Солдаты из пожарной когорты бросились тушить пожар. За сплошной пеленой дыма и огня я не видел, сколько солдат врага собралось в лагере. Пламя предоставляло нам шанс избежать боя. Горящая стена обдавала жаром, огонь сдерживал любой порыв.

– Спартак… – Тарк попытался что-то сказать, но я резко пресек его.

– Поворачивайте, – теряя терпение, повторил я.

В глазах берберийца застыл вопрос, который остался не заданным – я схватился за рукоять меча. Послышались крики центурионов, недовольный ропот гладиаторов, но шеренги и когорты начали перестроение. Тарк бросил последний взгляд на пылающий римский лагерь и вместе со своим легионом зашагал прочь, подгоняя центурионов отборной бранью. Начал отступление Икрий. Грек с опаской косился в спины легионеров Ганника. Недовольно загудела когорта галлов, их поддержали кельты и германцы. Однако остальные легионеры принялись бить мечами о щиты, высказывая одобрение81.

В четверти лиги от римского лагеря отступали гражданские, бежавшие из капкана Красса. Женщины, дети и старики, число которых по ходу восстания постоянно росло и вскоре приблизилось к отметке в несколько тысяч человек. Они тащили с собой фашины82, которыми следовало забросать ров.

Наконец остановил свой легион Ганник. Гладиаторы резервных когорт озадаченно наблюдали за отступлением легионов Икрия и Тарка. Послышался ропот в рядах солдат. Ганник, бледный как полотно, стоял в двух перчах от пылающей пламенем стены, но не решался подойти ближе, чувствуя жар огня, пожирающего древесину. Рукоять меча убийственно медленно легла в ладонь кельта. Пальцы сжались, рука побелела. Он проводил взглядом Рута, который вместе со своими кавалеристами удалялся от стены прочь. Дело гопломаха сделано. Он выполнил приказ от и до. Губы Ганника скривились, он выдавил ругательство на кельтском, а в следующий миг я поймал его взгляд на себе. Тяжелый, томный, но все же удивленный.