Этого не может быть. Что за нелепая шутка? Или, точно, наверное, это сон! Да-да, это сон, теперь можно проснуться!

Но Ян не просыпался. Он не просыпался неделю-две, ни с кем не разговаривая. Он плыл по коридорам станции подобно призраку, считая происходящее сновидением, и загадочно улыбался встречным людям.

Карие глаза Адель, мягкие и добрые. Свадебная регистрация в лучах осеннего солнца, желтого и нежного. Всплески воды в фонтане переливаются золотом, а красные клиновые листья опадают с деревьев, ненадолго задерживаясь на белоснежном платье невесты. Ян вспомнил пожелание одного из родственников Адель: «Держи её руку, что бы ни случилось, и вы всегда будете счастливы». Выпив шампанского и поцеловав своего жениха, она берет его за руку. И Ян сжимал её ладонь, когда засыпал, каждую ночь, боясь потерять. Его любовь была настоящей, сильной, поэтому жила бок о бок со страхом потери. Теперь этот страх ушёл навсегда, но забрал с собой всё, что было у Яна.

Спустя две недели, прекрасным утром, открыв глаза в одной из палат комплекса, Ян понял – это не сон. Понимание пришло как-то неожиданно и болезненно. Последняя надежда рухнула. Это не сон, это не сон… Командир разведотряда Ираклий, или, как его называли все, кроме матери – Ирк, на третий день счел объект №3 обезумевшим и запросил разрешение на его изоляцию. Но доктор не дала своего согласия, поскольку была убеждена: это пройдёт, нужно лишь немного времени. И это прошло.

– Как вы себя чувствуете, Ян? Если не хотите разговаривать, я тут же уйду, – тем утром, с теплом вспоминая прошлый вечер, Анна посмотрела на спящего Ирка, выходя из его каюты. Ночник на тумбочке загораживала бутылка из-под красного вина. В неясном зеленом свете, лицо Ирка казалось печальным. Анна вдруг ощутила необходимость зайти в палату Яна.

– Нет, останьтесь, – Ян помолчал, собираясь с силами, чтобы поднять взгляд. – Странно… Словно всё это было в прошлой жизни и теперь не имеет значения.

Ян отвернулся – сочувствующий взгляд Анны ему не выдержать. Снова помолчали. Каждое мгновение тишины сопровождалось глухими ударами, где-то вдалеке. Анна прервала паузу:

– Ян, я не понимаю, почему вы живы, – Ян поднял взгляд на Анну в вопросительном недоумении. – Не думаю, что такой разговор сейчас к месту: вы ещё приходите в себя, а я хотела рассказать вам немного истории…

– Прошу вас, расскажите. Похоже, я начинаю сходить с ума. Мне нужно отвлечься, – прервал её Ян.

– Хорошо, я понимаю, – сказала Анна и, пододвинув к кровати черный стул, грациозно присела на его краешек. Ян прижимался спиной к холодной стене, надеясь ощутить хоть что-то, но все чувства покинули его.

Палата была совсем небольшой, но при этом весьма уютной: кровать с черной спинкой и фиолетовым покрывалом, черные столик и два стула, прямо под круглым иллюминатором, и панель на стене, которая транслировала лучшие произведения художников прошлого. Ещё не в силах выдерживать чужой взгляд, Ян изучал канделябр, что красовался на столе благодаря задумке неизвестного дизайнера.

Анна ещё какое-то время изучала Яна взглядом, обдумывая свои слова, затем начала:

– В 1949 году началась война – Война четырех континентов. Артур Клинк – лидер Гвиеры, если вы помните, – не объясняя причины, взвинтил цены на экспортные нефть и газ. Переговоры длились три года, но не привели к желаемому результату. Создавалось впечатление, что Клинк намеренно пытается развязать войну. Двадцать четвертого сентября 1959 года, без объявления войны Гвиера ударила ядерными боеголовками по остальным трем материкам. Системы ПРО сбили две ракеты, но одна все же долетела до Лионы. Оправившись от удара Лиона ответила Гвиере термоядерным оружием. Гвиера была уничтожена, а часть территорий Норсора и Сансора, ушли под воду, благодаря четырём катастрофическим цунами. – Анна остановилась, чтобы дать Яну возможность немного переварить услышанное; промочив горло водой из принесённой с собой пластиковой бутылочки, она продолжила: