В этом городе мне предстояло начать свою трудовую деятельность.

Он находился на 60 км дальше от Ростова, чем Азов, но все равно достаточно близко от дома, чтобы в случае чего можно было бы смотаться к маме под крыло и поплакаться в жилетку. Жаль только, что плакаться в нашей семье не было принято – «ты уже взрослая, решай свои проблемы самостоятельно и помогай родителям». Так я и поступила, чтобы не обременять свою вечно работающую маму. Она после войны стала известной портнихой, у нее был безупречный вкус, чувство нового и золотые руки, обшивала местный бомонд и продолжала кормить всю семью. Отец продолжал пить по-черному и болеть. Старшая сестра уже вышла замуж и жила с мужем в Германии, время от времени присылая нам посылки со шмотьем и модными журналами, так что мы уже не бедствовали, но и не роскошествовали, а я была одета очень неплохо и даже завидно. Мама могла сшить мне совершенно «западную» вещь, и поэтому я часто вызывала косые взгляды и даже неприязнь со стороны женского пола, но по молодости не замечала этого.

На место своей первой работы я, уложив свои нехитрые пожитки, в основном конспекты, методички, планы, поехала в конце августа, хотя оказывается, надо было сразу застолбить место и прибыть в ГОРОНО г.Новочеркасска после экзаменов. Это я поняла моментально, как только пришлось переступить порог городского отдела народного образования. Встретили меня, мягко выражаясь, недоуменно: «Кто? Откуда? Зачем?».

Все наробразовские работники уже давно забыли, что направили разнарядку на молодого специалиста и долго копались в документах входящих-исходящих, подозрительно рассматривая мое направление, т.е. не мое, а их бумаженцию, словно я им подала заведомую фальшивку. Все это проделывала с раздражением пожилая и злющая секретарша с «халой» на голове, явно давая мне понять, что я отвлекаю ее от серьёзной работы своим нелепым появлением с их же нелепой заявкой… Конечно, заведующая не снизошла до беседы со мной, а секретарь, когда все-таки нашла, наконец, их аналог моего вызова на работу, выдала мне прочехвостку, обращаясь на «ты» в таком смысле: такая молодая и уже безответственная, только начинаешь работу, а рабочую дисциплину уже нарушаешь, что заявку нужно было представить чуть ли ни в день сдачи последнего экзамена и, как завершающее резюме: таким расфуфыренным девицам в школе, типа, нечего делать. Последнее, насчет «расфуфыренных девиц», было самым главным, что она хотела выразить, наверное, сразу же при первом моём появлении в кабинете и криком души бедной женщины. Опять не в мою пользу была молодость, симпатичная мордашка с оттенком превосходства на ней же – честное слово, никогда я этот оттенок не культивировала, но мне он частенько мешал – и элегантный костюмчик почти от кутюр. Моя мамочка опять постаралась приодеть свою младшенькую для начала рабочей деятельности: костюмчик был сшит из германского отреза, в нём я ещё ходила на занятия в училище, а вот блузочка из креп-де-шина с рюшами и жабо милого цвета чайной розы, видимо, привели чиновницу в ярость.

На моё смущённое блеяние, что мол я не знала, мне не сказали», – было безапелляционно отрезано: «Надо знать!».

Потом началась унизительная процедура звонков в школы с вопросами, не нужна ли им, (вот навязалась!) учительница в начальные классы, времяот времени подавая реплики: «Да нет, какое там! Нет, только что из училища; только что явилась, представьте себе! Ну как вам сказать?… Мне так кажется ну о-о-о-чень современная! Не надо? Ну ладно, позвоню Марь Ванне» И все повторялось со следующим звонком. Все это говорилось громко, не стесняясь, при абсолютном игнорировании моего присутствия. Что было интересно? – корила в этом я себя (вот не узнала, не подумала, не спросила!) и чувствовала себя просительницей-нищенкой, была огорошена и ошеломлена такой встречей. Наконец, унизительные звонки привели к какому-то результату, и с оттенком презрительной усталости, мне было брошено: «Идите вот по этому адресу, может вам там чем-нибудь помогут. Идите, идите!» Обо мне тут же забыли. Совершенно деморализованная, с трусливыми мыслями, что, может, я выбрала не ту профессию, раз мой красный диплом с одними пятерками, видимо, никому не нужен, я поплелась «по этому адресу».