Как давно это было?

– Мам, у нас все готово! Чай заварил, – сверкая темными глазищами, сообщил Ян.

Смотрел он с беспокойством и легкой толикой вины. Ян действительно очень взрослый для своих лет. С самого раннего возраста, как только он начал осознавать, что мама одна, и мама, увы, не всесильна, он стал моим маленьким рыцарем.

Помогал тащить сумки из магазина, тихо играл дома или выходил во двор, так, чтобы я могла видеть его из окна. Редко жаловался, всегда спрашивал, чем помочь, удивляя и поражая всех взрослых в округе.

«Регинка, как ты такого сына воспитала? – с завистью спрашивала соседка с третьего этажа. – Мой вон старше, а оболтус-оболтусом!»

Что я могла сказать? Наверное, в этом не было моей заслуги, или она была невелика. Просто Ян мое чудо, единственное чудо, оставшееся от беззаботной студенческой жизни.

Я прикрыла глаза, кусая губы. Зашла на кухню, улыбнулась, словно нет ничего необычного в том, чтобы видеть магию и пить чай вместе с говорящим зверем, который свесил хвост со стола и грызет какую-то печеньку.

– Ну что, братцы-кролики, кто сдаваться первым будет? – обвела взглядом замершую компанию.

– Ма-ам, я хотел сказать-то… – сынуля запнулся, но уверенно продолжил, – давно хотел… но просто я за тебя боялся. Вдруг ты решишь, что мне это… лечиться пора? Взрослые же в магию не верят! Я знаю, что ты мне тоже не верила! – выпалил и насупился, уткнувшись в чашку.

Вот оно что. Выкрутился, мелкий. И заодно вывалил на меня то, что его снедало столько времени. И ведь ни словом, ни жестом не дал понять! Эх, Регинка, хреновая из тебя мать получается. Видела ведь, что сына что-то беспокоит, пыталась вызвать на разговор, а потом списала на обычное мальчишеское упрямство.

Встала и подошла к сыну, молча обнимая его за плечи и целуя в макушку. Тот даже не дернулся и не зашипел про «телячьи нежности».

– Ян, ты знаешь, что я отношусь к тебе, почти как к взрослому, – сказала серьезно, услышав пыхтение, – и стараюсь всегда и все обсуждать с тобой на равных. Все, что касается нашей жизни.

Снова пыхтение и кивок.

– Ну?!

– Не нукай, – фыркнула, потрепав кудрявую шевелюру, – я не маг, мыслей читать не умею. Опасения твои вполне понимаю, хотя и подозреваю, – бросила недобрый взгляд на ленивую мохнатую тушку ласки, – кто тебя науськивал молчать.

– И сейчас считаю, что человеку, – презрительный фырк, – без магии нечего в дела магов соваться.

Вот ты как заговорил, зверь магический! Но прежде чем я успела как-то вмешаться, Ян подпрыгнул и грозно так прикрикнул:

– Не смей мою мать оскорблять, Лирка, ты обещала! Нечего вам выпендриваться, мама круче любого мага вашего!

Брови нахмурил, лицо из ещё полудетского стало на мгновение слишком взрослым, резким, снова напомнило того, кого хотела бы навсегда забыть. Тьфу, просто день такой.

– Женщина, лишенная магии, не может быть сильнее магов Великих родов, юный господин, – гордо сообщила ласка. Даже приподнялась на лапках, топорща свои куцые крылышки.

– Кто тебя подослал? – спрашиваю резко, чувствуя, как сердце неприятно екает. Если Эстард знает. Если откуда-то он…

– Ха, о хозяине беспокоишься, человек? Да, если он…

Больше я не слушаю. Просто хватаю резко пушистую и наглую тушку прямо за шкирку и… тащу в другую комнату.

– Подожди нас, солнце, одну минутку! – кричу сыну.

Тот степенно кивает и даже не думает вступиться за свою мохнатую подружку. Это значит одно – Ян и сам не против, чтобы эту мохнатую хамку кто-нибудь воспитал.

– Со мной! С магическим хранителем, разумным созданием, расой, что превосходит по интеллекту весь ваш убогий техногенный мирок! – фырчал, вырываясь «идеал творения». – Да как ты смеешь! Ай, только не хвост! Не тронь уши! Не смей выкручивать, кому говорю, женщина!