В детстве я еще застал сплав леса по нашей любимой реке Вели и помню, в каких тяжеленных условиях работали сплавщики, «купаясь» в холодном паводке и разогреваясь одним кипятком у костра.

Жена дяди Гриши – тетя Нюра была из Коми АССР – с круглым всегда румяным лицом, раскосыми темно-коричневыми глазами. Григорий Степанович с юности до зрелого возраста сохранял почти детские мягкие русые волосы, тонкий с горбинкой нос. Их дети – Юра, Володя и Света – в юности были очень красивы. Старший Юра имел цыганское темноватое лицо с коричневыми горящими глазами. Сильный физически и бесшабашный по характеру он с подросткового возраста начал попадать в неприятные истории. Не дослужив армейский срок, оказался в тюрьме. Потом началась его беспутная жизнь. Также беспутно кончилась, и остался дедушке и бабушке его сын Вадик. Они усыновили мальчика, вырастили. Но и Вадик пошел по скользкому пути. Попадал в тюрьму за хулиганство, за кражи, за угон автомобилей. Как погиб, неизвестно. Дяде Грише и тете Ане только пришло милицейское извещение о смерти.

Второй сын – Владимир сохранил черты отца со светлыми волосами, некоторой бледностью в лице и очень живой характер. Он до военного призыва попал в хулиганскую историю, провел два года в колонии, поднаторел в зековском жаргоне и со стороны казался завзятым хулиганом. После отсидки он в деревне почти не жил, уехал в городок Березники Кировской области. И там при каких-то странных обстоятельствах утонул, когда с компанией веселились и выпивали на берегу.

Светлана – натуральная блондинка с соломенными волосами, коричневыми красивыми глазами и тоненькой фигурой, кажется, унаследовала все лучшее из внешнего облика родителей. После десятилетки она уехала в Смоленск и вместе с подругами детства поступила в училище при алмазной фабрике, на которой и работала на обработке алмазов. Вышла замуж за спокойного и доброго Геннадия Ласточкина. У них два сына, уже давно обзавевшиеся семьями. Я один раз бывал у них, возвращаясь на машине в 1992 году из польской командировки.

Умер Григорий Степанович, отметив свое 80-летие. Тетя Нюра была значительно моложе его, но ушла из жизни несколько раньше.

Не могу не сказать в этом разделе о том, как долго и с какими надеждами Григорий Степанович ждал реабилитации. Он не просто ждал этого торжественного момента, возможно, надеясь, что его позовут к политической деятельности. Мне даже казалось, что он, проживший в лагерях и ссылочной глуши лучшие свои годы, немного зациклился на прошлом и готов был со старым организационным багажом снова включиться в общественную жизнь. По крайней мере, он меня настойчиво уговаривал воскресить комсомольскую жизнь в деревне, открыв избу-читальню, организуя политбеседы, субботники и прочее. Я заканчивал тогда среднюю школу, готовился поступать в университет и уклончиво отвечал, что до основания разрушенную деревню уже не воскресить трем-четырем комсомольцам, а изба-читальня при общедоступном радио и кино, уже получавшем развитие телевидении и разнообразной печати – анахронизм. Мои доводы на него не действовали.

Его отрезвил и помог избавиться от иллюзий ответ на многочисленные заявления о реабилитации. Только в 1963 году – через десять лет после освобождения – он получил эту бумажку по почте. Привожу полностью: РСФСР