На основании этих материалов я изъял в квартире Бжалава сервиз зарубежного производства. Присвоение государственного имущества в крупных размерах подтвердилось по всей форме. Этот факт не отрицал и сам Бжалава. Однако он говорил, что унёс сервиз домой, так как боялся, что его украдут. Такое объяснение не выглядело убедительным, так как расписка о передаче на хранение отсутствовала. Этот сервиз директор ресторана на протяжении 7 месяцев прятал в своей квартире. Я арестовал Бжалава по обвинению в присвоении государственного имущества. Об аресте Бжалава узнала Нина Жвания. Она позвонила мне и попросила ознакомить ее с деталями дела, поскольку Бжалава был членом партии.

В тот же день я явился в райком с докладом по этому делу. Секретарь райкома была обеспокоена фактом хищения государственного имущества. С удручённым видом Нина Жвания сказала мне: «Бжалава мой двоюродный брат. Что же он натворил, как опозорил меня!» Она была очень расстроена, но, тем не менее, признала, что Бжалава действительно заслуживал ареста. Я видел, как она глубоко переживает из-за случившегося, но, к чести её будь сказано – ни словом не обмолвилась при мне в его защиту.

В течение 9 месяцев Нину Жвания незаконно содержали под стражей в тюрьме КГБ. Потом ее оправдали и назначили заместителем председателя Тбилисского исполкома, где она и работал до конца своих дней. Своим бескорыстным трудом и заботой о людях Нина Жвания заслужила искреннюю любовь и уважение жителей Тбилиси.

Во время работы в Орджоникидзевской прокуратуре в моем производстве находилось еще одно важное дело. К нам поступили материалы о том, что из коллекции вин, хранящихся на винном заводе № 1, путём искусственного завышения количества списывали вино в особо крупных размерах, якобы, по причине истечения срока годности. На самом деле большую часть образцов списывали неправомерно и продавали неизвестным лицам.

На основании этих материалов возбудили уголовное дело и арестовали двоих виноделов, в том числе одну женщину. Подробно изучив деятельность сотрудников завода, мы выяснили, что директор завода был братом секретаря ЦК Васо Буджиашвили – утонченного интеллигента и благороднейшего человека. К сожалению, директор завода явно злоупотреблял тем положением, которое занимал его брат. Я позвонил ему, вежливо сообщил, что арестованы двое работающих у него виноделов и попросил явиться в прокуратуру. В ответ он закричал, что занят и бросил трубку. Я повторно позвонил ему и объяснил, что на актах списания, уничтожения коллекционных вин стояла его согласительная надпись, и этот факт нуждается в объяснении, но он опять бросил трубку. Тогда я позвонил начальнику милиции Авксентию Кокая, и поручил ему обеспечить принудительный привод директора завода. Тогда почти 80 % рядовых милиционеров были осетины и азербайджанцы. Двое милиционеров-осетин силой привели ко мне перепуганного Буджиашвили. Поздно ночью ко мне в прокуратуру приехал секретарь Центрального Комитета Васо Буджиашвили. Он был очень расстроен и извинялся за поступок своего брата.

Следствие установило, что с винного завода села Анага, на винный завод № 1 было отправлено 18 вагонов с виноматериалом № 8, которые приняла Домна Чантладзе. 17 вагонов она провела в доходы завода, а 18-ый вагон просто исчез. Чантладзе не смогла привести никаких внятных аргументов и заявила, что не знает, куда делся один вагон с вином. В дело вмешалась республиканская прокуратура, поскольку арест женщины-винодела был особым случаем. Меня вызвал начальник следственного отдела республиканской прокуратуры Арчил Пхакадзе и предупредил, что я должен доложить о деле прокурору республики. В назначенное время я явился к Шония. Доклад по делу начал Пхакадзе. По его словам, Чантладзе была арестована с нарушением закона. Шония возмутился и строго спросил меня, как я мог допустить такое беззаконие.