С трудоустройством в Москве вопрос решился быстро.

Учитывая заслуги мамы, ей сразу же предоставили возможность работать в балетном коллективе. И мы тоже, спустя несколько дней после приезда, оказались при деле в одной из первых американо-советских компаний «АСК».

Основная проблема была с жильём.

В те времена существовала система прописки, и мы, как и все приезжие, были обязаны каждые 30 дней отмечаться в милицейском участке, куда нас поставили на учёт как «гостей»! Нас, потерявших жилье, бежавших со своей Родины с тремя чемоданами, в Москве зарегистрировали как «гостей». Невероятный парадокс, возможный только в советской действительности.

Факт нашего пребывания в Москве как беженцев был очевидным. По всем понятным трагическим причинам, перспектива приобрести свое жильё была для нас, на тот момент, нереальной. Но в участке, вероятно, работали иные законы и иные люди. И однажды, когда мы с мужем опоздали (на день!) с регистрацией, нас «любезно» попросили заплатить штраф. Это была последняя капля в чаше общей несправедливости, которую нам пришлось пережить. Мой муж, русский по национальности, в своей собственной стране платит штраф, потому, что его, вместе с женой армянкой, выперли из удивительно «интернациональной» азербайджанской республики, где мы оставили прекрасные квартиры, всё нажитое имущество, и, спасая свою жизнь, бежали к его братьям по крови, рассчитывая на приют и помощь. И мой русский муж должен платить штраф за опоздание на день с регистрацией в статусе «гостя»!

Это была последняя капля, переполнившая наше терпение. «Если ты гость в собственной стране, и власти отказываются понимать ситуацию, когда с тобой случилась беда, так лучше быть гостем в стране чужой, где ты справедливо будешь считаться гостем» – негодовала я.

Мы были ужасно огорчены и подавлены. Мы любили свою работу, нам даже понравилось жить в этом огромном, жёстком и безумном городе, но нас сознательно выталкивали и из него.

Решение уехать как можно быстрее и навсегда мы оба приняли мгновенно и без колебания. К тому времени мамы уже не было в стране.

В декабре 1990 мне удалось найти в Париже её первую любовь, и она улетела к нему, к нашей огромной радости.

История её знакомства и любви с известным эстрадным певцом, приехавшим в СССР из Парижа в 60-е годы требует отдельной главы. Очень часто, когда мы рассказываем её людям, нам говорят, что это отличный сюжет для кино. Возможно, когда-то кто-то сможет воплотить эти события на экране, но сегодня я хочу рассказать о них на бумаге, но сделаю это чуть позже.

А пока… Родилась я в Баку… С родными мне очень повезло. Почти все члены моей семьи добились в жизни больших успехов, и их имена помогали мне открывать любые двери.

Мой дед был известный поэт и переводчик. Он писал замечательные стихи, знал несколько языков, переводил на армянский Пушкина, Лермонтова, Шевченко и, отлично владея фарси, переводил иранских поэтов на азербайджанский язык. Именно ему я обязана своей огромной любовью к литературе.

В его кабинете книжные полки хранили драгоценные тома великих писателей и поэтов, которые учили меня мечтать.

Сам дед, как и его сокровища, был для меня источником знаний, образцом мудрости и мужества.

Самвел Ованесович Григорян родился 22 апреля 1907 года в нынешнем Арцахе, в селе Шош Аскеранского района. Его отец, Ованес Балаевич Исраелян, был кузнецом, мама, Маргарит Агванян была домохозяйкой. В 1909 г. отец в поисках работы, перевозит семью в Баку. Деду было 7 лет когда началась Первая Мировая Война.

С первых дней войны его отец, единственный кормилец в семье, ушёл на фронт. С этого дня голод и нужда становятся неразлучными спутниками семьи. К счастью, он вернётся живым с войны в 1917 году.