Мы, накануне его уроков, определяли, кому отвечать. Чащу всего это проходило. Мудрый человек, он понимал, что те, кому надо, и так будут учиться. А паре «завзятых троечников», которым поступить в институт «не светило», он и ставил тройки.

Иногда он устраивал «быстрые контрольные». Это было несложное «хитрое» задание, состоявшее, как правило, из небольшого вывода формул и дальнейшей арифметической подстановки в ответ чисел. Отвечал первый, выполнивший задание. Если полученное число совпадало с его решением, вывод он не спрашивал. А вот если ответ был неверный, отвечал следующий. Получал свою пятерку, а потом на доске писал весь ход решения.

Мы с Валеркой быстро поняли, что тут можно схитрить. Обычно я писал решение, а он подставлял числа. Считал мой друг быстро. А ответ мы давали по очереди, но не подряд, а «без системно»: пару раз я, потом раза три Валера. Наши отличницы поняв, что мы работаем вдвоем, пытались нас остановить, мол «так не честно». Но мы говорили, что «А.Я.» не запрещает, и вы объединяйтесь.

Ещё оказалось, что некоторых «простых» для меня вещей из школьной программы они не знают. Для них было открытием то, что я умею пользоваться логарифмической линейкой. А то, что у меня их было две, большая и маленькая, их удивило ещё больше. А, когда я принес чертеж, выполненный тушью с помощью рейсфедера, они сначала вообще не поверили, что это сделано руками. Пришлось на следующий день приносить тушь и готовальню (пенал, в котором хранятся приспособления, для работы тушью, а слово «готовальня» они тоже услышали от меня) и показать, как этим надо работать.

Только однажды я не подготовился к математике. Причину этого сейчас, конечно, не вспомню. «Проанализировав» очередность выхода к доске я решил, что меня «не спросят». Каково же было мое удивление, когда Александр Яковлевич, поздоровавшись, сразу посмотрел на меня и жестом «пригласил» к доске.

Мне очень нравилась тригонометрия. Несложные преобразования формул выглядят красиво, а результат, путем этих самых преобразований получается часто в виде простого числа. Но стоит только пойти неправильным путем, и вместо простого преобразования получается нескончаемый процесс перетекания одной формулы в другую, более сложную и более далекую от конечного результата.

Когда я, быстро записывая на доске формулы, дошел до нижнего её края и попытался, стерев несколько строк сверху, продолжить, Александр Яковлевич остановил меня словами, что «на тройку этого вполне достаточно». Класс ахнул от удивления. Четверка для меня была редкостью, а тут…

Одна из отличниц подняла руку, вышла к доске и за полминуты написала решение. Это было единственное мое «фиаско» на математике в школе.

Однажды Валера предложил пойти заниматься в секцию классической борьбы. Правда, занятия наши продолжались недолго. Через пару недель на тренировке меня случайно ударили ногой по спине. Заниматься с полной нагрузкой я не мог, и тренер сказал, что нам лучше расстаться.

В начале апреля мы переехали из нашей комнаты в двухкомнатные «хоромы» на третьем этаже. Конечно, в Германии мы жили в неплохих условиях. Но это уже была «своя» квартира. Конечно, работы было много. Начиная от побелки потолка, оклейки новых обоев и до покраски окон и дверей. Но уже к лету все основные работы были закончены. Это был мой первый опыт самостоятельного ремонта.

Разговора о смене школы я даже не ставил. В этой меня все знали, и мы решили, что лучше я буду туда ездить. Дорога занимала около часа. Сначала до троллейбуса, иногда по грязи, потому, что тротуары были не заасфальтированы. Потом до «Пятой станции Фонтана» на троллейбусе, затем до «Девятой станции Фонтана» на трамвае и минут пять до школы пешком. Поскольку транспорт ходил плохо и, утром, как правило был «забит до отказа», я старался выехать пораньше. Зато у моих товарищей, желавших «списать» домашнее задание, появилось больше времени.