Смотрю на сидящих впереди мужчин. Семён Викторович, безусловно, является крайне редким и ценным экземпляром… Немногословен, напряжен, вопросов не задаёт, в разговорах не участвует… Усердно пытается выглядеть формалистом и простаком, твёрдо знающим только свою работу и не вмешивающимся не в свои дела. Сомневаюсь, что этот имидж полностью соответствует реальности. Не могу сказать, что у него не обремененное интеллектом лицо. Двигаюсь ближе, пытаюсь лучше рассмотреть этого человека. Заметив боковым зрением мой неприкрытый интерес, он резко разворачивается корпусом на девяносто градусов. Наши взгляды встречаются, становится не по себе. Сконцентрированное лицо Семёна Викторовича выражает активный непрерывный мыслительный процесс, и это настораживает. Отодвигаюсь дальше, отвожу глаза. Через несколько секунд он отворачивается. Делаю выдох. Он словно могучий богатырь, кажется, и в просторном салоне автомобиля ему довольно тесно. Широкие плечи, длинные ноги, рядом с ним даже Макс выглядит физически не сформировавшимся юношей. Семён Викторович производит впечатление серьёзного, педантичного человека, ответственно относящегося ко всему, что приходится делать. Да, пожалуй, я бы никому не рекомендовала его сердить. Впрочем, логично самой прислушаться к этой рекомендации. Пытаюсь преодолеть страх перед этим человеком. Смотря на него, вспоминаю умилительные фотографии маленьких детей в вязаных чепчиках и шапочках с помпонами. Ведь он тоже, несомненно, когда-то был пухленьким, розовощёким ребёнком. Куда уходит детство? Как из очаровательных малышей вырастают такие Семёны… Викторовичи? Постукиваю пальцами по сидению автомобиля.

Перевожу взгляд на Макса, который как всегда чувствует себя уверенно и спокойно, либо довольно умело изображает уверенность и спокойствие. Видимо, ничего нового я в нём рассмотреть уже не сумею. Руль он держит одной рукой, осанка прямая, голова немного запрокинута, внимание сфокусировано. Макс, несомненно, умеет притягивать людей, словно становясь центром Вселенной, формировать всё и всех вокруг себя, концентрироваться на достижении цели. Не могу объяснить, откуда мне это известно, но судьбоносность встречи с ним очевидна.

Закрываю глаза и абстрагируюсь от унылых мыслей. Либо увеличивается скорость автомобиля, либо ветер усиливается, но мне становится холодно. Начинаю вздрагивать, скрестив руки, обхватываю плечи. Зеваю. Макс, заметив это в зеркале заднего вида, выключает музыку.

– Не сплю, – обращаясь к Максу и широко открыв глаза, говорю я.

– Всё в порядке, Ирэн? – с недоверием в голосе интересуется он.

– Сомневаюсь, что вас это действительно интересует? – поёжившись, словно стремясь скинуть с плеч тяжкий груз, задумчиво отвечаю я вопросом на вопрос.

– Верно, – отрешённо произносит он, затем, немного помолчав, добавляет, – впрочем, желания тратить время на лечение от простуды у меня тоже не возникает… Накинь куртку.

Периодически посматривая в зеркало, он берет между передними сидениями синюю мужскую куртку неопределённого размера и аккуратно перекидывает мне. Неслыханная щедрость. Усмехаюсь, окидывая вещь пренебрежительным взглядом.

– В заботе не нуждаюсь, особенно твоей, – довольно грубо замечаю я.

– Я забочусь не о тебе, а о себе и своём времени. Можешь мёрзнуть дальше.

Макс увлечён дорогой. Я озябла. Ещё раз смотрю на куртку. Решаю не пренебрегать его любезностью… Но, едва дотронувшись до предмета мужского гардероба, ощущаю сильное головокружение и тошноту. Закрываю глаза, дыхание и сердцебиение учащаются, тело пронзает жар. Эти ощущения знакомы мне с пятнадцати лет, они сопровождают каждое видение. Стрелки часов с безумной скоростью движутся вперёд. Судя по всему, до реальных событий остаётся около часа времени. Дикая, истязающая боль появляется в висках, затем окутывает всё тело. Боль медленно, но неизбежно, будто смертоносный вирус, пожирающий всё на своем пути, поглощает сознание.