К в е н т и н. Я не знаю, где оно.

О т е ц. Найди, я хочу на него посмотреть.

К в е н т и н… Может быть, его кто-то украл?

О т е ц. Ты просто отъявленный лжец! Ты сломал ружье! И не думай, что ты так легко отделаешься! Больше всего на свете я ненавижу лжецов!

После этого отец задает Квентину взбучку, которую тот надолго запомнит.

Это было совершенно излишнее сражение. Вместо того чтобы разыгрывать из себя детектива и следователя, отец смог бы лучше помочь сыну, если бы сказал что-нибудь из следующего:

«Я вижу, ты сломал новое ружье».

«Недолго же оно продержалось».

«Жалко. Ружье стоило немалых денег».

Из таких высказываний ребенок смог бы извлечь несколько ценных уроков. «Папа меня понимает. Я могу рассказывать ему о своих заботах и неудачах, и мне стоило бы аккуратнее обращаться с его подарками».

Наши действия по отношению ко лжи ясны: с одной стороны, мы не должны разыгрывать из себя окружных прокуроров, требовать признаний или делать государственное преступление из пустякового вранья. С другой стороны, мы не должны колебаться, называя вещи своими именами. Если мы видим, что ребенок в срок не возвратил книгу в библиотеку, то не стоит спрашивать: «Ты вернул книгу в библиотеку? Ты уверен? Почему же тогда она лежит у тебя на столе?»

Вместо этого мы должны просто констатировать факт: «Я вижу, что ты вовремя не сдал книгу в библиотеку».

Если учитель звонит нам из школы и говорит, что наш ребенок не сдал экзамен по арифметике, то мы не должны устраивать ребенку допрос с пристрастием: «Ты сдал экзамен по арифметике? Ты уверен? На этот раз ложь тебе не поможет! Мы говорили с учителем и знаем, что ты с треском провалился на экзамене».

Вместо этого нам следует прямо сказать ребенку: «Учитель по арифметике сказал нам, что ты не сдал экзамен. Мы очень обеспокоены и думаем, как можно тебе помочь».

Иными словами, мы не провоцируем ребенка на ложь из самозащиты и не даем ему – причем совершенно намеренно – возможности солгать. Если ребенок все же лжет, то наша реакция должна быть не истеричной и не морализаторской, а деловой и реалистичной. Мы должны дать понять ребенку, что у него нет нужды лгать нам.

Не так уж редко бывает, что маленькие дети приносят домой не принадлежащие им вещи. Когда «воровство» раскрывается, очень важно избежать проповедей и не драматизировать ситуацию. Ребенка можно наставить на путь истинный, сохранив его достоинство. Ему следует спокойно и твердо сказать:

«Этот грузовик принадлежит другому мальчику. Пойди и верни его хозяину».

«Это не твое ружье, отдай его».

Если ребенок «ворует» конфету и кладет ее в карман, то на это лучше всего реагировать без всяких эмоций: «Леденец, который ты положил в левый карман, должен остаться в магазине». Если ребенок отрицает, что у него в кармане леденец, то мы настоятельно повторяем сказанное: «Леденец, который у тебя в кармане, принадлежит магазину. Положи конфету на полку». Если ребенок отказывается это сделать, то мы должны вытащить из его кармана конфету и положить ее на прежнее место, сказав при этом: «Конфета принадлежит магазину и должна остаться здесь».

Неправильный вопрос и верное утверждение. Если вы уверены, что ребенок взял банкнот из вашей записной книжки, то его не надо ни о чем спрашивать, а прямо сказать ему об этом: «Ты взял доллар из моей записной книжки. Верни мне его». Когда деньги будут возвращены, ребенку надо строго сказать: «Если тебе нужны деньги, попроси их у меня, и мы поговорим об этом». Если ребенок отрицает свой поступок, нам не следует вступать с ним в спор или требовать признания, надо просто повторить: «Ты взял деньги, верни их». Если деньги уже потрачены, то разговор следует вести о возмещении в виде помощи по хозяйству или ограничений в карманных деньгах.