После того как на обучении была закончена тема с уровнями, наставница рассказала о трендах, и формат её подхода к их определению стал приятным сюрпризом. Оказалось, что, согласно концепции старшего трейдера, тренды делятся не столько на бычьи и медвежьи, что и так понятно, сколько на пять различных отрезков с учётом их длительности. Проще говоря, задача была обнаружить пять трендов, для удобства называя их как таймфреймы, от месячного до часового. В то время работа велась в программе MetaTrader, и там эти временные интервалы визуально определялись куда удобнее, чем в Rumus, который я использовал до этого.

В рамках найденных трендов нужно было построить трендовые линии, чтобы чётко понимать направление преобладающей тенденции. При этом строго соблюдалось правило старшего таймфрейма: если на недельном графике тренд был нисходящим, на дневном чарте нельзя было открывать сделки на «бай». Но на последующие интервалы в сторону уменьшения это не распространялось. Если же четырёхчасовой график показывал рост, то продавать по сигналу часового таймфрейма также было запрещено. На обучении мы всегда смотрели на один таймфрейм вверх или вниз от рабочего, для того чтобы понять превалирующую тенденцию.

Что касается торговли на старших таймфреймах, то цель в сделке рекомендовалось искать размером не ниже 200—300 пунктов при четырёх цифрах после запятой в котировке валютной пары. То есть потенциальная прибыль составляла бы 2000—3000 $. Минимальный торговый лот в компании был равен «единице», дробных форекс-лотов у «международного брокера» не было, что было в новинку, так как ранее я не испытывал никаких сложностей с тем, чтобы торговать хоть одной десятой, хоть одной сотой лота. По этой причине стоп-лосс в 50—100 пунктов на демосчёте теперь равнялся 500—1000 $ убытка. Это сильно беспокоило меня, так как, по моей информации, которую к тому моменту мне удалось выудить у менеджера, средний депозит в управлении трейдерами был в этой компании равен пяти тысячам долларов. То есть две-три убыточные сделки, и риск в тридцать процентов, который разрешался трейдеру и который он мог допустить без юридических последствий, был бы исчерпан. На мой взгляд, это было некорректно, но иного выбора не было. В рамках отработки на демосчёте приходилось выискивать, как мы их называли с коллегами по обучению, «бриллиантовые ситуации» и выверять каждый вход в рынок с точностью до дюжины пунктов от уровня поддержки или сопротивления.

Другие будущие трейдеры, учившиеся со мной, также старались активно набираться опыта, но ни о какой конкуренции в нашей небольшой группе речи не шло по причине её существенной разношёрстности. И дело было не столько в том, что я на обучении вновь был самым молодым, сколько в том, какие цели преследовали другие ученики, чего они хотели добиться. Не нужно было сильно погружаться в их разговоры, чтобы понять, что большинству людей просто нужны были деньги, зарплата, и они желали получить её как можно скорее. Среди учеников был отставной военный, который тратил больше времени на пунктуальность и точность при построении уровней согласно приказам, которые отдавала ему главный трейдер, нежели на то, чтобы искать закономерности в поведении цены у уровней и пытаться понять, сработает он или нет. Были также две женщины лет сорока, учительницы, которые искали для себя дополнительный доход, и по их перешёптыванию было ясно, что они, мягко говоря, недовольны тем, как всё происходит, в сравнении с тем, как им было обещано на начальных этапах, когда они пришли «устраиваться на работу». Были в группе и несколько студентов старших курсов, определявшихся с дальнейшим трудоустройством и мечтавших попасть в мир финансов и инвестиций. Они вели себя наиболее активно и всегда рьяно обсуждали с наставницей те или иные концепции в её системе, чтобы продемонстрировать свои глубокие познания в экономике, ценность которых в рамках международной финансовой компании была крайне невысокой.