Свобода сама по себе не всегда ведёт к лучшей жизни, свобода – лишь условие для улучшения жизни. Если от предоставления или завоевания свободы дело не становится лучше, люди разочаровываются в свободе.

Непременным следствием свободы должен быть поиск – настойчивый педагогический поиск. И особенно поиск в главном: в методах обучения и в программах, по которым учат детей.

Новомодные рассуждения на тему о том, что главное – программа, что прежние учителя-новаторы не меняли основ, поскольку не трогали программу, – это же все пустое. Как бы ни сокращали программу или как бы ни усложняли её, как бы ни меняли, если учитель не обладает продуктивным методом обучения, никакие программные перемены не помогут ему – второгодничество неотвратимо (или натяжки в отметках).

Но итоги года опять и опять заставляют вернуться к нерешённым вопросам: а правильные ли у нас программы? Всем ли они по силам? Должны ли они быть одинаковыми для всех? Нельзя ли учить в одной школе одним и тем же предметам, но по разным программам, разного уровня, разной направленности? И как совместить это требование с требованиями массовой школы?

К сожалению, в стране нет сейчас ни одного авторитетного педагога-теоретика, который хотя бы пытался ответить на эти вопросы. Все занимаются вопросами частными.

Идея ввести государственные стандарты лишь запутывает всё дело. Если сегодня школа, исходя отчасти из соображений требовательности, отчасти из гуманных соображений, кое-как выпутывается из трудностей с переводом в следующий класс, то появление жёстких стандартов сделает жизнь многих учеников невыносимой. Ни при какой погоде не могут иные наши ребятишки соответствовать каким бы то ни было стандартам; так что же – всех на второй год? Или за дверь?

Идею стандартов обсуждают во всём мире. В американской школе тоже идёт жесточайший спор. Но вот что постепенно обнаруживается: пока эта идея представляется в самом общем виде, многие – «за»: мол, как хорошо, действительно знаний у школьников мало, пусть установят стандарты, и это заставит учителей лучше учить, а студентов (в Америке все школьники называются студентами с первого класса) – хорошо учиться.

Но лишь только доходит до конкретных текстов, до определённых стандартов, со всех сторон поднимается крик: не то! не то! По этому стандарту мы всех учить не сможем! Давайте два стандарта, три, четыре!

Но тогда сама идея превращается в очевидную тупость. Она и есть глупость, только поначалу не всем видна. У нас тоже: разработать, разработать! А как только разработчики предлагают нечто конкретное – шквал критики. Все думают, будто в стандарте главное – сочинить его, разработать. На самом деле главное – утвердить.

Если, конечно, не брать на себя ответственность за утверждение нелепости.

Раньше второгодничество считали браком в работе школы. Директоров прорабатывали, как рядовых заводских бракоделов. Теперь успокоились, поняли, что при современных методах и программах, при нынешних жалких школьных бюджетах от второгодничества не избавиться.

И всё же, заканчивая учебный год и утверждая кандидатов во второгодники, давайте задумаемся: что же такое второгодничество?

Да и думать нечего, все знают. Второгодничество – это слабые, малокомпетентные и плохо оплачиваемые работники. Второгодничество – это преступность. Второгодничество – искалеченные судьбы подростков. Второгодничество – наш общий стыд.