– Надо же, какие манеры. – Он молчал и ехидно щерился. – Давно работаешь «грузчиком»?

– Прилично.

– Должник?

Многие на вокзале отрабатывают долги за родителей, за провинности, настоящие и выдуманные теми, кто сильнее. Уличные музыканты, нищие, карманники, лоточники с утра до ночи зарабатывают звонкую монету для своих хозяев. Вечная работа без надежды выбраться из кабалы.

– Сам по себе.

Такие, как я, – редкость. Сложно зацепиться за «хлебное» местечко, работая только на себя. Особенно в моем возрасте. Так что мне, можно сказать, повезло. Век бы не видать такого везения.

– Работа нужна? Приличная. Гильдейский взнос на мне. Доход – в десять раз выше самого удачного дня на вокзале.

– Сказки, – скептически хмыкнул я, с некоторым сожалением отодвигаясь от пустой тарелки, в том же движении скрывая столовый нож в рукаве.

Там, где большие деньги, рядом ходят неприятности того же размера. А если он скажет, что и делать ничего не придется, – впору бежать не раздумывая.

– Спорим? – В глазах Роуда родился азарт и та искорка обаяния, о которой я уже упоминал. – Пойдем. – Он убрал салфетку с колен и двинулся к выходу.

С интересом, приправленным крупной горсткой скепсиса, я направился за ним – после обретения какого-никакого, но оружия стало гораздо спокойней. Да и вокруг уже – не вокзал с подозрительной стражей, а приличный район, отлично мне знакомый. Местные жители предпочитают не геройствовать, заступая дорогу беглецу, так что легко сбегу.

К моему удивлению, первым делом мы пошли в парикмахерскую, где мои лохмы привели в невиданный за последний год порядок и отмыли от сажи. Потом – магазин готовой одежды, и уже после Роуд потащил меня, основательно осоловевшего от перемен, в городской парк. Некоторое время мы гуляли, после чего подсели к двум очаровательным девушкам в богатых платьях из южного шелка, в длиннополых шляпках, – они вели неспешный разговор давних подруг, – я с краю скамьи, а Роуд ближе к дамам.

Уже через пару минут между ними потекла беседа, как между старыми знакомыми. Я услышал в исполнении Роуда грустную историю о бросившей его с ребенком жене и нелюдимом сыне, пораженном такой трагедией. Мое выражение лица в тот момент полностью соответствовало истории. Но еще большее удивление возникло, когда эти две кумушки присели рядом со мной и начали щебетать какие-то сочувствующие глупости. Зачем это все?! Все во мне просто вопило, сам же словно деревенел от напряжения. Я не понимал происходившего, но не собирался ломать задумку Роуда. Потому еще десять минут стоически выдерживал напор девушек, несколько раз односложно отвечая на их вопросы и меланхолично кивая и благодарно, со слабой улыбкой принимая ласку.

Наконец мучение завершилось, Роуд и девушки раскланялись, и мы разошлись в разные стороны.

Мужик ехидно посмотрел на меня и сощурился, словно довольный кот. Наконец он распахнул край камзола и продемонстрировал краешек жемчужного ожерелья, которое я определенно видел в начале знакомства на одной из дам. Вот в чем дело! И теперь я смотрел на напарника (?) с уважением и немалым восхищением. Действительно, стоимости такой вещи я не заработаю и за полгода.

– Твоя – десятая часть, – деловито уточнил Роуд, пряча ожерелье обратно во внутренний карман. – Ну как, нужна работа?

Он еще спрашивал! Такой возможности восстановить родной дом я не мог упустить.

Вот так и познакомились, начали вместе работать – с того дня и по это утро. Напарник, наставник, друг – ушел. С одной стороны, я четко понимал – иначе быть не могло. При снятии денег в банке фиксируется аура человека, по которой обличить преступника не составит труда. Достаточно провести рядом с подозреваемым специальным амулетом – к счастью, слишком редким и дорогим, да еще требующим постоянной подзарядки магом, чтобы его таскал с собой каждый страж. Однако ради той суммы, что мы получили, вполне могут выделить пару-тройку, чтобы проверить гостиницы и отходящие поезда. Остается только бежать в соседнее владение, пользуясь недешевыми услугами надежных людей. И второй человек при таких перемещениях будет только обузой. Там, за Стеной, его уже не будут искать. Повелители другого края не позволят лезть чужой власти на свою территорию, впрочем, как и наши.