– Я готов в знак раскаяния преподнести все свое имущество храму. – Виновник, несмотря на жарящее светило, утирал холодный пот со лба.

– Похвально! – торжественно пророкотал Микаэль. Увы, планы придется изменить. – Это смягчит вашу вину, жрец шестого ранга! Можете идти.

Подчиненный выходил из кабинета в диком раздрае чувств. С одной стороны, он потерял все и скатился на три ступеньки в иерархии, но с другой – он остался жить!

Микаэлю же эмоции виновника были совсем неинтересны, вряд ли тот долго протянет. Слишком много злопамятных среди тех, кто из подчиненных превратился в начальника. Осталось последнее дело на сегодня, к счастью, солнце закатилось за высокое здание храма Быка и перестало прожаривать просторный кабинет.

Следующий гость был попроще одет, явно не из храма. Жилистый, невысокий, старый и удивительно наглый тип.

– Роб, ты не мог бы не сидеть на моем столе? – поморщился жрец. – Есть же кресло.

– Доплатишь десять процентов – и буду вести себя как аристократ на приеме. – Тот, кого назвали Робом, закинул ноги на кресло.

– Деньги храмовые, не мои. Ладно уж, сиди, – отмахнулся Микаэль. – Анкеты посмотрел, изучил?

Посетитель кивнул.

– Их следует найти как можно скорее. Поиски ограничены двенадцатью владениями – по два в каждую из сторон света, дальше они вряд ли уехали. Язык там уже другой, люди выглядят иначе, сам знаешь. Женщина скорее всего уже мертва, ищи отца с сыном. Если и они умерли, сосредоточься на поиске вот этого. – Жрец протянул листок удивительно гладкой, но при этом твердой бумаги с прекрасно нарисованной золотой пластинкой на цепочке.

– Это можно брать в руки или привезти на теле, не снимая? – деловито уточнил Роб, пряча картинку за подкладку рубашки.

– В руки брать можно. Срок тебе – полгода. В деньгах не ограничиваем. – Жрец сделал многозначительную паузу. – Совсем не ограничиваем.

– Не ограничивают, как же, – проворчал мужчина, поднимаясь со стола. – Потом на каждую истраченную монетку бумагу писать.

– На этот раз все иначе. Поручение верховного. – Жрец воздел взгляд вверх и для верности показал пальцем в потолок. – Принимайся сегодня же, и да пребудет с тобой милость покровителя.

Шесть часов утра вообще и шесть часов утра в центре города – это очень большая разница. Чтобы успеть вовремя, надо встать около четырех утра, в пору, когда светило только поднимается над городом, срывая с него вуаль тьмы. Дальше надо прокрасться по своему же району на более оживленные улицы. Смена ночной братии завершится только с рассветом, так что наткнуться на деловых людей с ножами и битами дело легкое. Хотя я не совсем по их формату – кому нужен шустрый паренек, вдобавок непонятного достатка – под плащом не видно ни одежды, ни лица. Обычный клиент разбойников – подвыпивший горожанин, возвращающийся домой с рассветом. Такого видно издалека – по нетвердой походке, а порою – по немелодичным песням, выдаваемым на всю округу.

Ближайшие стоянки карет находятся почти вплотную к богатой части города, возле престижных клубов и ресторанов. Ясное дело, что в нашем районе наемного экипажа не найти, потому приходится преодолевать всю дистанцию на своих двоих. Бодрящая выходит пробежка, в декорациях еле освещенного города, под оценивающими взглядами людей в переулках.

За незримой гранью богатого района следует прятаться куда тщательнее. Покой жителей хранят отряды дежурных, и уже для них я – лакомая цель. В меру подозрительная, одинокая и неопасная с виду. Даже если окажусь ни в чем не замешанным – будет им плюс за бдительность. А там, может, и навесят пару нераскрытых грабежей, и попробуй потом оправдаться. Вырваться-то из застенков можно, да только проверять, как быстро это произойдет, – совершенно не хочется. Поэтому и обхожу патрули десятой дорогой, накручивая по богатым кварталам замысловатые круги.