Было ясно, что некоторые пункты в нем, особенно примечания к тому, что говорил Шрейд, не особенно нравятся Харлингену.

Это не значит, поспешил он заверить Мюррея, что агентство «Конми – Керк» плохо делает свою работу. Наоборот, работает оно замечательно. В конце концов, собранный Мюрреем материал сделал ясной линию атаки Лоскальцо. Пять прежних его задержаний – вот мотив Миллера для дачи непомерной взятки, и это станет плацдармом. Потом Миллер заявит, что задержание подставного лица было произведено в то время, когда рядом с Ланденом не было Бенни Флойда. Затем Шрейд даст показания о своей роли в этом деле, и на этом все. Да ведь отчет агентства, в сущности, представлял собой план ведения дела обвинением!

Однако сложность заключалась в том, что знание линии атаки противника не обеспечивает автоматически защиты от нее. Взять, к примеру, элемент времени. Если Лоскальцо нужно доказать, что сделка была заключена в то время, когда Ландин был с этой шлюхой Хелен, ей придется выступить свидетельницей, правда? Она единственная, кто может подтвердить алиби Ландина, так ведь?

– Ну и что? – спросил Мюррей. Он с удовольствием ждал, когда получит слово в этом обсуждении… – Готов держать пари, что присяжные, едва увидев Хелен, оценят ее привлекательность, как и Ландин.

– Это не значит, что поверят ее словам. Да и вел я речь о другом. Представляете, как это подействует на Рут? Это будет ужасно. Я даже не знаю, позволит ли мне Арнольд вывести эту женщину на свидетельское место. Нужно будет поговорить с ним. И с этой женщиной. Возможно, она…

Мюррей сильно встревожило то, как из его карт был выдернут козырь.

– Постойте, – заговорил он. – Что касается Ландина, нет смысла делать из этого проблему, пока дело не будет собрано полностью, и тогда он сможет увидеть, что у него нет выбора. А что касается Хелен – думаю, вам пока что не следует ее трогать.

– Почему?

– Потому что положение с ней несколько сложнее, чем я мог бы обрисовать его. Дело здесь деликатное.

Харлинген покачал головой:

– Не понимаю.

– Видите ли, у Хелен есть муж. Возможно, он был там в тот день вместе с ней и Ландином.

Харлинген сразу повеселел.

– Ну и что? По-моему, это замечательно. Лучше быть не может. Это дает нам подтверждающего свидетеля и, вне всякого сомнения, доказывает, что Ландин и эта женщина…

– Нет, не доказывает.

– Нет?

– Если бы вы видели этого старого хрыча, то поняли бы, что я имею в виду. Он лет на сорок-пятьдесят старше ее и похож на гриб-поганку, только еще ядовитее. Интуиция подсказывает мне, что он получает удовольствие, подглядывая в замочную скважину.

– Господи! – произнес адвокат.

– Это еще не все. Еще он из тех типов, которые слегка несдержанны в разговоре. Что могут разойтись на свидетельском месте и превратить все в посмешище. Как свидетель он был бы ужасен. Конечно, поскольку я знаю теперь, как держаться с ним и с этой женщиной, то могу неплохо управлять ими. Вот почему я думаю, что лучше предоставить их мне, пока не возникнет необходимость вашего вмешательства.

Харлинген походил на человека, который обнаружил особенно отвратительную змею, обвившуюся вокруг его руки, и еще не опомнился.

– Да, – сказал он. – Понимаю, что вы имеете в виду. Если вы с ними в хороших отношениях, я не хочу этому угрожать. – Сожаления в его голосе не слышалось. – И в конце концов, – продолжал он с нарастающей уверенностью, – если показания дает женщина, она не обязана объяснять в подробностях, что происходило, так ведь? Она может сказать, что Арнольд старый знакомый. Что он заглянул на чашку кофе. По крайней мере мы избавим от страданий Рут.