Придя на приём, она так и поступила. Сделав вид, что прическа мешает ей удобно расположиться (вернее, она мешала Марине и в самом деле, так что притворяться не пришлось), дама дрожащими руками распустила волосы, не узнавая сама себя, ведь для таких действий она была слишком скромной и нерешительной. Тимур Сергеевич смотрел на это. Марина не видела его в тот момент, но почувствовала, как он замер. Она слышала мёртвую тишину и его обалдевшее замешательство. Какие-то секунды. Затем он как будто взлетел от радости, но смутился и чуть ли не бегом двинулся по кабинету. Да ещё и заживление после хирургического вмешательства прошло удивительно хорошо. Влюбленные эндорфины отлично заживляют как душу, так и тело. Доктор радостно отметил отличные результаты операции, после чего вдруг разозлился и стал бурчать на свою пациентку, словно какой-то медведь, что она дома плохо соблюдала его указания. Марина растерялась и стала оправдываться, как маленькая девочка перед строгим взрослым. Он разозлился больше из-за того, что интересный объект женского пола вызывал страсть, но был недоступен. Марина слышала это в его голосе, который становился низким и глухим в ее присутствии, видела в его движениях… Запретный плод, как известно, вызывает больше фантазий и желания, чем что-то более доступное. На тот приём она пришла не одна, а с мужем и ребёнком, которые ждали ее за дверью. Муж Марины также посетил доктора со своими вопросами. Марина в это время вышла на улицу, присела на лавочку на детской площадке в каком-то блаженном спокойствии, наслаждаясь тихим летним днем и легким ветерком, ласкавшим ее замечтавшееся лицо. Затем вернулась. Доктор любезно проводил их, переключившись на привычную роль. Но Марина заметила, что на ее ребенка он отреагировал не очень доброжелательно и не знал, как с ним общаться. Его общение с ее ребенком напоминало плохую актерскую игру, изображающую хорошее отношение и любезность, словно доктор переступал через барьер, пытаясь изобразить вежливость и лояльность, при этом скрывая внутри что-то вроде легкого потрясения и возможного отчаяния. Внешние приличия, клятва Гиппократа и умение взять себя в руки одержали верх над человеческой слабостью.

Марина чувствовала, что сделала нечто из ряда вон выходящее, когда распустила волосы в присутствии доктора. Она набрала в поисковой строке интернета, что означает такое действие. Женщину бросило в жар, когда она прочла ответ на свой вопрос. Этот древнейший жест, совершенный ею перед ним, означал приглашение в постель! То есть Марина, сама того не понимая, выразила свое желание интимной близости с этим мужчиной прямо ему в лицо, но весьма завуалированным и старым как мироздание деликатным способом. После чего доктор должен был вежливо общаться с ее супругом и прощаться с ними обоими вместе. Со стороны все выглядело очень мило и замечательно. У Марины внутри тоже все было прекрасно. Ведь врач среагировал на ее уловку так, как ей хотелось, подтвердил своё неравнодушие, пусть без слов. Нужны ли здесь были слова? И Марина была счастлива. Она плавала в своем счастливом блаженном коконе, защищающем ее от мелких невзгод суровой действительности. Быть счастливой просто от того, что к тебе неравнодушен понравившийся мужчина – почему бы и нет? Не думать ни о чем, плыть по течению и наслаждаться самою собой и жизнью.

В другой раз Марина случайно выдала себя перед ним тем, что при его манипуляциях впала в лёгкий транс, а затем, когда поднималась, оказалась близко к нему, и охватила его лицо долгим затуманенным взором, переведя взгляд снизу вверх. У него были такие милые и смешные брови, какие-то неровные… Влюбленные без ума дамы попросту превращаются в дурочек и придают значение чужим бровям, в то время как счета за лечение по-прежнему требуют оплаты. В ответ доктор непроизвольно сделал круглые глаза, его брови взметнулись вверх, а лицо выразило бурную нескрываемую радость, и он принялся яростно приглаживать пятерней свои волосы, которые так нравились Марине. Он на миг превратился в животное, потеряв над собой контроль, выдавая себя жестами и всем своим радостным поглупевшим видом. После чего они оба пришли в себя и как ни в чем не бывало продолжили "светское" общение по делу. Врач явно был вдохновлен. Пациентка была спокойна. Природа решала за них.