Когда Лэм проходил между столиками, за которыми уже не было постояльцев, и поравнялся с нами, я негромко сказал ему:

– Номер триста восемь.

Почти одновременно мы оказались возле двери нашей комнаты. Опасливо пожав огромную ручищу, я пропустил Степьюка вперед, а Оля в это время стояла в сторонке и уважительно посматривала на гостя снизу вверх.

Владислав Богданович расположился в кресле и попросил чашку горячего чая. Меня это вовсе не удивило. Я слышал о неписаном правиле всех поваров не пить на кухне холодной воды. Потому что таким образом трудно утолить жажду, находясь в жарком помещении возле раскаленной плиты.

Глядя, как Влад с удовольствием прихлебывает обжигающий напиток из стакана, который в его руке казался коньячной рюмкой, я понял, что нам предстоит иметь дело с человеком из категории людей, генетически наделенных недюжинной силой. Открытое лицо великана с высоким покатым лбом и массивным подбородком, почему-то казалось мальчишеским. Но мощная шея с выступающими прожилками и кадыком давала понять, что под просторной рубахой скрыта развитая мускулатура. Атлетический вид дополняли спортивные шорты и кроссовки как минимум сорок шестого размера. Заметив на себе изучающий взгляд, Лэм пробасил, немного смутившись:

– А у меня и батька кремезным был. И деда в селе «горой» прозывали.

– А я могу тебя называть просто Владом? – улыбаясь, спросил я.

– Да, на здоровье. Я вообще такой счастливый, что вы здесь. Хоть ментом поганым называйте – я только рад буду.

– Ну, тогда поведай нам про болото, которое нужно взорвать.

Лэм как-то сразу сник и уставился в пустой стакан. Потом шумно вздохнул и начал рассказывать:

– Уже семь лет, как я из «ментовки» ушел. Кстати по идейным соображениям. У меня есть одно хобби – с людьми общаться люблю и так, чтобы они получали от этого удовольствие. А какое удовольствие от милицейского общения? А после увольнения вернулся из Любомля в родной дом. Хата родительская стоит прямо посреди леса недалеко от Невирья. Устроился на работу – взяли физруком в родную Невирьевскую школу. Я хоть и спортом серьезно не занимался, но на уроках физкультуры мне равных не было. Да и наш старенький директор меня сильно уважал. А через год женился на учительнице истории, а еще через год сынуля у нас родился. Таня, жена моя, в Невирье по распределению приехала после института. Она сама из Ровно. Вот и стали мы в лесной родительской хате жить. Отец-то мой лесничим был. В общем, все у нас было хорошо. Меня даже классным руководителем назначили. А три года назад поменялась власть в Невирье. Как гриб из-под земли вылез непонятно откуда новый «голова» района. Ну, вы же знаете, как местные обычно принимают чужаков?

– Да, наверное, тяжело ему было? – предположила Оля.

– В том-то весь фокус, – нахмурился Степьюк. – Приняли нашего пана Недолю, как родного, а через полгода он и районную раду возглавил. А кто он, что он – неизвестно. Конечно приняли его не сами люди, а только районная верхушка. Людям уже потом наказали его любить и холить. И вот тут началось.

– Подожди, Влад, – прервал я его. – В сельской местности все про всех знают. Не поверю, чтобы на местном базаре нельзя было узнать всю подноготную про вашего «голову».

– Да чего только не городили наши «народные мстители». Был даже слушок, что Иван Иванович – свояк самого президента. А самая реальная сплетня была о том, что назначению Недоли очень противились в Луцке, и что из-за этого даже сняли с работы одного областного босса. Киев якобы настоял. В общем, началась в Невирье повальная смена руководителей. Все проходило быстро и жестко. Просто чистка кадров какая-то. Сначала появился новый прокурор – тоже никому не известный человек. Куда подевался старый, так никто и не знает. Выехал из Невирья вместе с семьей и с концами, а ведь проработал у нас всю жизнь. Потом вся семья военкома вдруг грибами отравилась. Главврач под машину попал, насмерть. А нашего директора школы проверками довели до инфаркта – он в больнице умер.