Зато интерьер гостиной, совмещённой с кухней, поразил до хохота. Посреди пустой гостиной красуется деревянная некрашеная скамья – и это всё. Однако кухонный остров реально крут, но и вложился я в него нехило. А на холодильник, похоже, перечисленных мной средств не хватило, поэтому у окна рычит низенькое грязно-белое чудовище под названием «Тамбов». О существовании подобных динозавров я даже не догадывался. Тем удивительнее то, что монстр работает. Правда, судя по звукам, грозит взорваться.

Открывающей ручкой холодильнику служит железный рычаг, напоминающий стоп-кран. А в недрах древнего «Тамбова» хранятся такие запасы, о существовании которых современные жители Тамбова, да и любого другого города, даже не догадываются. Не представляю, что в хоть в чей-то стандартный рацион входят «столетние яйца», маринованный папоротник и вяленая жеребятина. Короче, стёб высшей категории. Хорошо хоть среди этого безобразия нашлась нормальная человеческая еда. Спасибо, Геныч!

Обследовав ультрасовременный санузел, я понял, что друзья лишили меня приличного холодильника в пользу до неприличия комфортной душевой кабины. В ней я и расположился – присел, раскинув ноги, включил аудиосистему и едва не вырубился под тёплым тропическим душем.

Тяжёлый рингтон вырвал меня из сна в полдень.

– Макс, вообще-то добрые друзья так не поступают. Ты ещё долго собираешься шифроваться?

– Геныч, я так-то ещё сплю. И как ты узнал, что я дома?

– Обижаешь, малыш! Забыл, кто у нас всевидящий многоух?

Отчасти так оно и было. Вспомнилось, как год назад, когда я, окрылённый любовью придурок, примчался к своей… невесте. Геныч тогда проявил немыслимую реактивность и спас меня от страшной участи – стать убийцей. А я ведь тогда чуть не возненавидел его за то, что сумел помешать. А сейчас благодарен. Благодарен за то, что вырубил меня тогда и не позволил сломать свою жизнь. Даже за то, что знал всё о моей Ирке и ничего не сказал – ждал моего приезда, чтобы я вдали от дома дров не наломал.

Иногда мне кажется, что друг знает меня лучше, чем я сам. Наверное, так и есть, ведь мы дружим с детского сада. И мамы наши дружат, но уже дистанционно.

– Даю тебе полчаса на сборы, – прорычал мне в ухо Геныч, – а если не поторопишься, я приеду и сам вытряхну тебя из объятий розовых слоников. Как они тебе, кстати?

– В отличие от тебя спать не мешали, – буркнул я. – Геныч, через полчаса – никак, я жрать хочу, как волчара. Отрубился на пустой желудок…

– Отлично, брат, шашлык уже источает умопомрачительный духан и народ для разврата собрался.

Литр голодной слюны едва не забрызгал розовые хоботки на подушке.

– С этого и надо было начинать, – я подорвался с места. Руки уже застёгивают джинсы, а взгляд мечется в поисках дорожной сумки.

– Здорово, каторжанин! Похоже, не баловали тебя суровые северные поварихи, – Геныч, растопырив свои гигантские ручищи, встречает меня у ворот своего дома.

– Ты бы лучше поберёг свои опасные объятия для девочек, – сдавленно прохрипел я в железных тисках друга.

– Да-а, немало нежных цыпочек в них полегло, – мимоходом заметил Геныч. – А ты давай, Максимушка, рассказывай, кто тебя плохо кормил и где твой третий подбородок?

– Придурок! – я отвесил затрещину бритому затылку друга, но тут же взяв в захват его мощную шею, тихо сказал: – Спасибо тебе, брат… за всё.

– Спасибо не булькает, – Геныч боднул меня в лоб.

– Не, булькать мы будем вечером, а сейчас я за своей малышкой.

– И что – даже чаю не попьёте?

– Веди, давай! Надеюсь, она жива?

– За кого ты меня принимаешь, сынок, машина – это святое! – Геныч размашистым шагом протопал к массивному гаражу. – Почти каждую неделю выгуливал твою ляльку. Прошу!