«Хоть к датской королеве на приём», – гордо говорил дед, любуясь бабушкой. Потом подходил и целовал ее глаза. «Почему к датской?» – удивлялась я и дедовым словам, и необычным поцелуям.

На что он укоризненно качал головой. «Принц датский есть? Как это нет? А кто говорит: Быть или не быть? Твой Пушкин, что ли?» И сам же себе отвечал: «Нет, это говорит Гамлет, принц датский! Так почему не быть датской королеве?»

Я ничего не понимала и лишь спустя много лет узнала, в чем был смысл.

Во время войны на операционный стол к бабушке попал герой датского сопротивления, служивший в войсках антигитлеровской коалиции в составе Великобритании. Офицера доставили

с тяжелейшим ранением головы. Ему грозила полная слепота. Семейная легенда гласила, что бабушка не только спасла ему жизнь, удачно прооперировав, но и сохранила зрение. А он влюбился в бабушку, и хотел увезти в свою Данию. Но она отказалась. Уже после узнали, что датчанин был причастен к высшему обществу, и в его жилах текла чуть ли не королевская кровь. Дед шутил, что теперь датский офицер просто обязан представить бабушку ко двору королевы.

Офицер забрасывал бабушку письмами и посылками. Но по какой-то причине она не смогла получить ни одной. А письма шли так долго, что становилось ясно – их проверяют. Тот офицер через посольство в Москве прислал благодарственное письмо от своих родителей и приглашение в гости, но ничего не получилось: бабушку не выпустили.

Я задумчиво смотрела в окно. Хорошо бы мне когда-нибудь увидеть датскую королеву. Ну, пусть не королеву, принцессу хотя бы. Очень хотелось побродить по сказочному Копенгагену, я его знала по сказкам Андерсена, посмотреть на удивительные улочки и увидеть памятник Русалочке.

– За весь урок не написать двух поздравительных строчек? – голос Галины Гавриловны раздался словно гром среди ясного неба, – Не нарисовать ни одного цветка? Ты что, не любишь бабушку?

Я очнулась.

Галина Гавриловна покачала головой, будто говорила: «Ай-яй-яй! Как же так можно?»

– Почему не люблю? – разозлилась я, – Очень люблю! Вот, поэтому думаю, что бы такое сделать, чтобы она обрадовалась. Разве можно дарить это?

Я взяла в руки листок у соседки по парте, Лерки Гусевой, на нем возвышалась нелепая гора почему-то с головой и хоботом! А сверху надпись поясняла, чтобы ни у кого не возникало сомнений: «СЛОН».

Учительница укоризненно качала головой:

– Легко говорить, не сделав ничего за весь урок. Вот что, Лика, даю срок неделю. Слышишь? Через 7 дней я должна увидеть подарок бабушке, сделанный собственными руками. Вот и посмотрим… Что ты сотворишь.

– Весь класс пусть посмотрит! – злорадно закричала Гусыня и обвела глазами девчонок, ища поддержки.

Все молчали. Лерка Гусева радостно вертела головой.

– Не надо так сильно, – шепнула Мышка, – Отвалится ведь!

– Что? Что отвалится? – Гусыня непонимающе уставилась на Соньку.

– Голова твоя, – недовольно отмахнулась та.

– Голова у меня крепкая, – с достоинством произнесла Лерка Гусева.

– Ага! Гвозди забивать самое то! – тихо проговорила Мышка и встала рядом со мной.

Галина Гавриловна строго посмотрела на нас и обратилась ко мне:

– Не подведи, не оставь бабушку без подарка.

– Да уж не волнуйтесь, – дерзко ответила я учительнице, – Сделаю! И получше, чем это!

Я небрежно показала на открытку, брошенную на парту, и гордо вышла из класса.

Мышка, догнав меня, спросила:

– Чего это ты взбрыкнула? Что с тобой? Нарисовала бы цветочки-василечки, как Гусыня, и все были бы довольны. А училка больше всех.

– Моя бабушка от такого подарка довольной не будет, – ответила я, но помолчав, грустно добавила, – Конечно, она обрадуется любому. Но это – не