Доктор уловил в голосе Английской Розы подозрительные нотки. Что ж, вполне естественно: ей известно о погибшей девушке, но в полицию она об этом почему-то не сообщает… На месте англичанки он бы тоже настороженно отнесся к излишне любопытным собеседникам.

Найджел решил рискнуть. Неуловимая как воздух Английская Роза оставалась единственным связующим звеном между ним и Кари.

– Загвоздка, видите ли, в том, что тело должно быть в хорошем состоянии, как можно лучшем, понимаете? Семья хочет открытый гроб.

– Может, оставим игры? – неожиданно сказала женщина, похоже, приняв на его счет какое-то решение – или намереваясь принять.

С удовольствием. Только сначала вы. Представьтесь хотя бы.

– Английская Роза. Это имя не хуже и не лучше прочих. А кто вы, профессор?

– Раз мне приходится звать вас по нику, к чему раскрывать себя? Вообще я известен как Доктор Франкенштейн.

С другого конца провода донесся вздох.

Что ж, понимаю, доктор. Но задачка не из легких.

– Меня не интересует процесс. Главное – быстро отыскать тело. Я хорошо заплачу. За труды и потраченное время.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Меня, впрочем, интересуют не деньги, а информация.

Найджел с удовлетворением отметил, что сумел заинтриговать незнакомку. Пусть первую кошку и оживили посредством магии, искусством воскрешения владела далеко не каждая ведьма – теперь доктор был в этом уверен.

Холли подумала о том, что сердца у нее нет – если бы оно было, то давным-давно разбилось бы. Ее пути разошлись с самыми дорогими людьми: Амандой, Николь, маленьким племянником Оуэном, дядей Ричардом, Жеро… Впрочем, Жеро ушел сам, не сказав на прощание ни слова; у Николь начались роды, и Холли пришлось выбирать судьбу.

Тогда Алекс Каррутерс, новообретенный родственник из рода Каор, предложил ей объединенными усилиями громить цитадели Верховного ковена – заклятого врага Материнского ковена и непосредственно приверженцев Холли.

Материнский ковен, в который входили ведьмы и ведьмаки, поклоняющиеся Богине, когда-то пытался заставить Холли присягнуть на верность. Девушка неохотно уступила, но особой пользы это не принесло: дважды на ее ковен нападали злейшие враги – колдуны Деверо, – и оба раза Материнский ковен не сумел защитить подопечных.

В конце концов Холли решила уйти с Алексом. Аманда, Томми, Ричард, Николь все они мечтали о мире. Что ж, свой долг перед магическим сообществом они выполнили и вполне заслужили спокойную жизнь.

Филипп, ведьмак-француз, верный адепт Богини, не отказался бы побороться еще, но связанный духовными узами с Николь в первую очередь хранил верность именно ей – и ребенку (вероятно, его собственному). В число потенциальных кандидатов на отцовство, кроме Филиппа, входили Илай Деверо и ныне покойный Джеймс Мур – муж Николь, сын главы лондонского Верховного ковена.

Джеймс предал отца, вроде бы убил его – однако в последний момент из мертвого тела сэра Уильяма Мура огромной коброй вылетел отвратительный демон. От одного воспоминания об этом зрелище кровь стыла в жилах, и Холли в очередной раз пожалела, что не осталась с двойняшками Николь и Амандой, приходившимися ей двоюродными сестрами. Втроем они назывались Девами Лилии и, как считалось, обладали невероятной силой. Самой могущественной ведьмой среди них была Холли… Увы! – за свое могущество она заплатила дорогую цену. Отныне часть ее души стала черна, как душа любого Деверо или Мура.

Из всех, кто сражался плечом к плечу с Холли, в путешествии с ковеном Алекса ее сопровождали лишь Пабло да Арман. Голубоглазый блондин Алекс являл разительный контраст с Жеро Деверо по всем параметрам. Похоже, он искренне любил Холли. Его чувство сквозило в каждой улыбке, взгляде, в заботе о девушке между битвами с анклавами и цитаделями Верховного ковена. Посредством волшебства он обеспечивал ее вином, самой лучшей едой, создал из ничего мягкую постель, растрачивая бесценную магическую энергию, которая могла бы ему пригодиться для атаки очередного противника.