–Подо мной, кажется, шаль, укройся, – тихо сказала Рузиля, приоткрыв глаза.

– Не надо, спасибо, – шмыгнув носом, отказалась Лена, – Галя говорила, ты поешь хорошо.

– Нет…

– Давай, пой. Если я начну, точно рыбы сдохнут.

– Ну, я предупреждала, – вздохнула Рузиля и закрыла глаза, -

«Сине сагынып, сине сагынып,

абау жаным, чит илдә,

ал яулык, зәңгәр шәл, уткән гомер бигрәк…».

– Прервалась на полуслове Рузиля, – подпевай. Чего ты? – Улыбнулась она, не открывая глаз.

– Ага, конечно, – засмеялась Лена, – я по-татарски даже ругаться не умею.

– Айда, научу, – ехидно проговорила Рузиля, прикусив губу и ерзая на покрывале, – ой, хорошо–то как. Как авылда, выходишь в поле, спишь у реки, сверчки, эх, туган жир, – вздохнула она.

–Эй, – потрясла ее за плечо Лена, – не спи, пока я не сплю. Чего ты в Латвии-то забыла, чудная? Лежала бы у себя в деревне, самогон пила, коров пасла да материлась по-татарски.

– Ай, да ну тебя, – обиженно буркнула Рузиля, открыв глаза, – я самогон пила только один раз, на свадьбе у брата мужа сестры. И там вот потом ходила, пела и ругалась на татарском. Точно не научить?

–Нет.

– Ну, ладно. А потом учителем пошла работать. Других–то нет, пропали все куда-то и все, нет. Ну, я пела хорошо вот меня и взяли в школу детей младших классов учить: рисовать, писать, считать. Думала в институт пойду учиться, а мама говорит, нет, замуж надо выходить, – Рузиля прервалась, закашлявшись. Лена вытянув шаль, накрыла ей ноги. – Спасибо. Я не хотела, думала, выучусь, потом обязательно замуж выйду.

– А чего убежала то? – Улыбнувшись, спросила Лена.

– Испугалась, что он украдет меня.

– А, и мужа уже нашли?

– Да! – Приподнявшись, воскликнула Рузиля, но тут же упала обратно на покрывало.

– Лежи, ты что? – Поправила под ней куртку Лена и улеглась рядом, облокотившись на локоть. – Красивого хоть жениха–то выбрали?

– Угу, – смутившись, закивала Рузиля, – но я так не хотела. Учиться сначала, а потом…

– Понятно, – выдохнула Лена и улеглась на спину, устало взглянув на темное, усеянное звездами небо Прибалтики, – чего пела–то? Расскажи.

– А, это спектакль один, «Синяя шаль» называется, мы ходили на него. В общем, там парень с девушкой, ну, это, любят друг друга, а он убил ее дядю, который выдал ее замуж.

– Эм, – приподнялась Лена, – убил, потому что замуж ее выдал? А договориться не пробовал?

– Да нет, какой договориться, муж же бай, у него вся правда. Ну, и она попадает в семью, где 5 жен…

–Пять?! – Округлив глаза, воскликнула Лена.

– Да, но вообще по Корану разрешено только четыре, вот…

– А тут разрешили пять?

– Нет, вообще только четыре разрешено…

– А тут разрешили пять? – Издевалась Лена.

– Нет, тут разрешили, уф, чего син башымны бутыйсың, а?! – Раздраженно крикнула Рузиля.

– Да смешно же, 5, 4, 3, женушку лови, – рассмеялась Лена, – и чего там дальше?

– Ничего.

– Ну, Рузиля.

– Отстань, говорю.

– Тогда я тебя утоплю! – Лена ухватила покрывало за два конца и потащила к реке так, что едва успевшая удержаться Рузиля чуть не слетела на землю.

– Ай, плавать же не умею! – Кричала она, размахивая руками. – Әнием, үтерәләр!

–Как не умеешь? – Остановилась у самой воды Лена. – Деревенская баба, а плавать не умеет.

– Я не баба, – усаживаясь, проворчала Рузиля, – булды уже, мне некогда было плавать учиться, как дедушку раскулачили, я за их хозяйством следила: коров, коз пасла, еще детей учила, гулять даже не ходила, а ты чем занималась?

Лена тихо присела у воды и, обняв колени, положила на них голову. Ее жизнь начиналась только сейчас – у берегов Даугавы, в Риге. В эту лунную ночь рядом с этой девушкой, обладающей недюжинной силой духа, укрывавшейся в таком хрупком тельце, невероятного человека с фантастической симпатией и обаянием.