А ромеи вместе с дядей пересели за соседний стол и начали говорить на греческом о торговых делах, в их разговоре я понимал с пятое на десятое, но старался. Все-таки местный язык мне надо изучать, если хочу здесь хорошо устроиться на какое-то время. А после с почестями вернуться домой.

Дядя закончил разговор со своим другом, и, перед тем как уйти, они вновь попрощались рукопожатием, и здесь я понял, что меня смутило.

– Дядь Колояр, а я правильно понял, что Димитр – сын вашего друга Никиты?

– Да, а что такое? – дядя с интересом на меня посмотрел. – Говори, не тушуйся.

– Он ему не сын, – и я твердо посмотрел на дядю.

– Как не сын? Я бы знал о таком, у него большая и прекрасная семья и любящая жена.

На словах дяди о любящей жене я скорчил недоверчивое лицо. И кажется, до дяди начало доходить.

– Так, погоди, а как ты это понял?

И я просто зажег свою силу жизни на ладони, а после ему ответил:

– Вот так и понял, дядя, только не сразу.

И дядька крепко задумался, а после хмуро ответил:

– Он мой друг, я должен ему сказать.

– Отец, ты уверен, это все-таки чужая семья? – задал вопрос Горисвет.

– Да, уверен, он собирается в скором времени передать ему дела, так как он самый старший. Ждите, я сейчас.

И дядя ушел, оставив нас.

Мы начали скрашивать ожидание разговором, но он не клеился, за три прошедших месяца мы обсудили все не один раз, а говорить на темы, которые набили оскомину, уже надоело.

Дядя вернулся с Никитой, ведя его под руку и что-то втолковывая.

– Уйдите, – и он прогнал изо стола всех, кроме меня.

– Расскажи Никите то, что мне сказал.

Старый грек смотрел на меня хмуро и недоверчиво.

Вздохнув и собравшись с силами, я начал разговор:

– У меня есть два дара. Дар ветра и дар жизни, но интересует нас дар жизни, – начал медленно говорить я, подбирая слова. – В том числе я учился и у нашей лекарки, а после одной битвы, в которой поучаствовал, при прикосновении к любому человеку начал выпускать немного магии жизни, совсем каплю, совсем маленькую искорку. Вот такая появилась у меня привычка, – и я выпустил на ладонь свою силу жизни, так что она стала видна.

Никита ошарашенно на нее уставился и даже потыкал пальцем в мою руку.

– Я о такой силе только слышал, но видеть не приходилось, – и с удивлением посмотрел на дядю.

– Только с чего ты решил, что Димитр не мой сын, – и его взгляд изменился с удивленного на грозный.

– Я, когда пускаю свою силу в человека, даже самую малость, его как бы чувствую, видимо, раньше не обращал внимание на это. У нас небольшой городок, и многие друг другу родичи, да и общался в основном с ними. И прикоснувшись к тому же Колояру и Велераду, я могу сказать, что они отец или сын, а точнее, близкие родственники, они похожи по ощущением. И так же с Гостивитом и Даленом, – я посмотрел на друзей, – они братья, двоюродные, и по ощущением похожи, но не так.

– Ты уверен в своих словах и спутать ничего не мог? – и серьезно на меня посмотрел.

– Да, Никита, я уверен в своих словах. Разве я могу спутать дуб с ясенем или березой, нет, не могу, – и я покачал головой. – От зайца не может родиться бельчонок, а от волка олень.

На Никиту было жалко смотреть.

– Вина мне, – он неожиданно заорал. А после того, как получил кувшин с напитком, вылакал его через горло. А после поднялся с лавки.

– Колояр, Яромир, – он поочередно на нас посмотрел. – Завтра в моем доме будет обед, и я тебя познакомлю со своей семьей, – он посмотрел на меня.

Прогулка по городу шла вовсю, а нашим гидом выступал Володар, он был не очень рад этому факту. Братец с удовольствием бы занялся своими делами, но Колояр поручил заботу о нас ему. А времени у нас, к сожалению, было не так много, всего пара часов, а после и на обед к Никите надо было идти. Мы шли по широкой мощеной камнями дороге и рассматривали сам город, он утопал в зелени. Были высаженные вдоль дорог пальмы и фундук. Орехи, к сожалению, еще не поспели, так что я обломался в желании ими полакомиться.