Чёрными ремнями из кожи стянуто худощавое тело. На лице маска ворона с длинным клювом, а в руке кинжал. Его лезвие поблёскивает из темноты, что, как дым, обволакивает незнакомца. Через стёкла в маске не видно глаз: или их нет, или черны, словно смоль. Он резко метнулся в сторону и увернулся от пролетевшего рядом меча, что просвистел возле плеча, но в этот момент со спины зашёл Стригой. Он ворвался в сгустки тьмы и обхватил незнакомца руками, что было сил зубами вцепившись в шею. Тёплая, даже горячая кровь брызнула в стороны и пульсирующим напором влилась в гортань юного орка. Незнакомец завыл, из-под маски послышался глухой крик, а Стригой продолжал сдавливать горло. Новая, незнакомая кровь проникает в юнца, она пьянит его и дурманит, такую кровь он ещё не пробовал в своей жизни, и что-то поистине звериное в его орочьем начале просыпается сейчас. Нет отвращения к ней, нет тошноты, кровь приятна и тепла. Стригой забыл, что ему надо было сделать, он присосался к источнику боли, как паразит, и беспощадно поглощает врага.

Конвоиры прорвали блокаду, быть может, мёртвое войско вновь замерло. Стригою не видно этого – он жадно пьёт кровь незнакомца и не может себя остановить. Табрис по движению давит щитом встречный воздух, отведя гладиус правой рукой назад для грядущего удара. Рядом с ним Люциан тянет двуручный пернач на взмахе. Глаза обоих безумны от битвы, все в гниющей крови трупов, разбитых боем.

Силуэт под маской ещё сильнее закричал, ухватив Стригоя за загривок и скинул с себя. В клубах темноты он махнул рукой, и темнота под ним взорвалась. Конвоиры вбежали в неё, но там уже никого. От взмахов оружия темнота разошлась перед ними волнами, оставив пустырь среди сухих стволов деревьев. Под ногами пентакли и кости, всё аккуратно разложено для ритуала.

– Кто это был? – Табрис, запыхавшись, направил свой вопрос в никуда.

– Некромант… – хмуро ответил Люциан, оглядывая знаки под ногами. – Мне знакомы эти символы.