– Ты это серьезно?
– Вполне. А еще вот эти твои духи. Они тебе очень подходят. Ты должна пахнуть только так. Это твое. Однажды я был в кино, смотрел отличный фильм, увлекся… Вдруг почувствовал запах этих духов и оглянулся. Рядом сидела девчонка лет пятнадцати. И она посмела пахнуть тобой! Я уже не смог смотреть на экран, встал и вышел. Это – только твое.
– Димочка, эти духи продаются в магазинах целыми коробками и, значит, так пахнут тысячи женщин.
– Нет, это твое. Понимаешь: твое и мое.
– Ты всегда такой галантный или только сегодня?
– Сегодня особенно.
– Будь таким всегда. Когда в тебе есть что-то хорошее, совсем не обязательно скрывать это под маской чиновника. Пусть это будет открыто всем, ладно?
– Ладно. Но все-таки у тебя очень красивое лицо, и я хочу его видеть, любоваться им. Я хочу идти с тобой рядом и пьянеть от твоей близости. Слышать твое дыхание, голос твой музыкальный. Мне так нравится твой голос. Когда ты рядом, мне так легко! А, знаешь, однажды этой зимой налетела сильная вьюга – прямо с ног валило. И снег хлестал, жесткий, как осока. Я шел, согнувшись, поднял воротник и все равно было холодно!.. И вдруг я вспомнил о тебе: где ты, с кем ты в этот вечер? Шел и думал о тебе, и представил, что ты рядом. Вот как сейчас. Тогда я выпрямился, опустил воротник и вьюга для меня будто утихла, улетела… Все так же выло и мело вокруг, но мне стало тепло – это потому, что ты шла рядом.
– А я, наверное, в это время сидела в кресле и гладила своего кота, а он мурлыкал. Я всегда удираю от плохой погоды скорее домой – в тепло и уют. Включаю музыку, беру на руки Барона – это мой сибирский кот. Ласковый такой зверюга.
– И ты не думала обо мне?
– Скорее всего, нет. Я думаю о тебе, когда вижу тебя или после. А обычно я думаю о разных пустяках.
– Как ты живешь, Света?
– В общем, довольно спокойно и уединенно.
– Ты – уединенно? Ты же такая общительная! Когда ты заходишь в наш отдел, все сразу устремляются к тебе. Да ты просто очаровала всех моих сотрудников!
– Ну, это только в твоем управлении, да и, скорей всего, только в твоем воображении. Тот, кто мне нравится, выдает себя за сухаря и пытается не обращать на меня внимания. А кто не нравится – их, увы, большинство – тех я к себе не подпускаю. Вот так и получается: я вечерами общаюсь с ленками, муськами, баронами, а он… с женой.
– Света!.. Поверь, если б не жена, я бы!.. как мальчишка за тобой приударил, серенады под твоей лоджией пел бы, цветами тебя завалил!..
– Верю, Димочка, верю, милый, – грустная морщинка ложится на ее нежное лицо. – Да вот только есть только то, что есть, и ничего больше… И улица уже кончается. Вон и дом мой, – она кивает в сторону панельного здания. – А ты сейчас уйдешь? – в ее голосе слезой дрожит мольба.
– А ты пригласишь?
– А ты пойдешь? – белозубая улыбка мгновенно освещает ее личико.
– Конечно. Если можно.
– Ха-ха! – хлопает она ладошками. – Тогда давай заскочим в гастроном. Я тебя накормлю. Мне очень, очень хочется тебя покормить.
– А твой котище сибирский не вцепится мне в физиономию? Они ревнивы.
– Я его на цепь посажу.
В прихожей она зажигает тусклую бра и снимает пальто. Я оглядываюсь.
– Ты знаешь, Светик, в этой твоей прихожей живет какая-то неразгаданная тайна. С нее многое начинается в твоем доме.
– Фантазер ты мой милый, – девушка обнимает меня и губами прижимается к немецкому галстуку в диагональную «дипломатическую» полоску.
– Эй, это запрещенный прием. Ведь я с сумками и не могу сделать того же.
– Брось ты их…
– Все же лучше поставить…
– Брось ты их…
Сумки падают на пол, ворчливо громыхают жестянки, жалобно звякает стекло.