Король не успел узнать, что хотела этим сказать Кандира. Его голос утонул, будто провалившись в бочку, и вместе с этим погас свет. Что-то толкнуло его назад, и монахиня выпала из его рук. Ник пытался говорить, но ни звука не доносилось из его рта, только возрастало сильнейшее давление на грудь, отчего ему казалось, что он вновь погружается в бездну. Раздался свист, а потом женский оборвавшийся вопль.

– Ваше Величество! – закричал Богарт, но и его голос будто втянулся в пузырь, исчезая с влажным хлопком, уступая место ватной тишине и быстрому биению сердца в ушах.

Король шарит по воздуху руками, ощущая движение совсем близко, но ничто не попадает в его руки, кроме клочьев непроглядной тьмы. Она как оскалившийся пес, чье спертое дыхание ожогами горячит кожу, заползает в его глаза, выедая и намек на свет.

– Я мог бы до мелкой крошки сдавить тебя пальцами за все проступки, – раздается тихий уязвленный голос.

Ник резко оборачивается на него, и головокружение настигает красными вспышками. Он бы упал, но сильные руки удержали на месте, а после вцепились в горло, сдавливая до хрипа гортань.

– Ты полностью в моей власти. С ног до головы. Нет ни силы, ни красоты, ни влияния. Я обнажил тебя до самого сердца. И что же там оказалось? Предательство? Отказ принять истину своих помыслов? Разве тебе нравится эта бесславная слабость? – тональность меняется от жестких, холодных лезвий, режущих не хуже настоящего ножа, до томных, соблазнительных ноток, мягких, как натуральный шелк.

А рука, что давит на шею, пропадает, уступая место горячим губам, почти забирающимся в подкорку, выжигая каленым железом слова: «Я могу тебя уничтожить, если откажешь мне».

– Чего ты хочешь? – наконец, удается выдавить из себя королю, и его тотчас отпускают.

Он пошатнулся, но сумел устоять. Теперь голос вечного звучал из другого конца комнаты.

– Преданности. Участия. Дружбы. Понимания. В тебе есть созидание, сотворенное через разрушение. Ты способен увидеть красоту в смерти. Способен убивать, не умирая сам. Твоя жажда жизни сильнее иных чувств. Эти отличительные качества открывают дорогу в бесконечность. Остальные не так упорны. В них не заложен настолько потрясающий стержень. Поэтому даже смерть Карга не изменила моих планов. Я хочу видеть тебя своим продолжением. Хочу, чтобы ты целиком отдался мне, отказав иным потребностям. Хочу…

– Я никогда не стану твоим питомцем, – закипая в бессильной ярости, закричал Никлос. Его унижали слова Ктуула, что, как настоящая змея, влезал в его голову, пытаясь стереть инакомыслие. – Я скорее умру, пытаясь остановить тебя, но никогда не превращусь в раба! – наплевав на все, он бросился вперед, и на что-то наткнувшись, упал, с глухим стуком разбивая нос о плитку. Под его руками оказались останки Кандиры. Даже на ощупь было ясно – тело лишилось головы.

Стиснув зубы, король продолжил поиски, воссоздавая карту комнаты. Он игнорировал жуткий смех старого бога, которого забавляли потуги Ника.

– Беспомощен. Да, твоя наивность свойственна исключительно молодости. Карг не был таким. Он был законченным шедевром. К сожалению, его система ценностей была выстроена вокруг иного. Ему была нужна пара. Он хотел целостности, ведь в нем была подавлена женская половина. Трагический излом, который необходимо было искоренить. И появился ты.

Никлоса схватили за загривок и одной рукой вздернули в воздух, бросая вперед, на диван. Он замолотил руками по воздуху, тщетно пытаясь ухватиться за вечного, но тот с легкостью перехватил его руки, пригвождая к бокам.

– Это прелюдия? Ты более широких взглядов, нежели Карг? – почти игриво спрашивает Ктуул, и Ник замирает, тяжело дыша.