– Но тогда почему красный… – у юноши выступили слезы на глазах.

– Что такое? Только не говори…

– Мою деревню убил красный дракон.

– ЧТО?! Алое крыло революции, пламенный защитник людей убил ни в чем не повинную деревню? Аврелиан, ты точно сошел с ума! Ты бредишь, ау! Такого быть не может! Сначала ты говоришь о некромантии, теперь такое о самом благородном из драконов, нет, с тобой точно что-то не в порядке! Как ты вообще мог подумать о таком?

– Просто когда я шел в Контанто, я видел в небе дракона, что стремительно удалялся от нее. И мне стало ужасно плохо, когда он пролетел надо мной, а потом я увидел, что стало с людьми, они просто были в ужасе, их тела были скручены от какой-то муки, и они все были мертвы.

– Тогда я могу поверить, – маг усиленно стирал со лба пот. – Наверняка это не более чем совпадение. Возможно, он увидел что-то такое, что очень его огорчило, и он не сдержал чувств. Драконы в этом плане вообще тяжелые люди, их настроение все тотчас чувствуют. Но я уверен, что их убил не он, нет, это просто не мог быть он, мое слово!

– Ладно-ладно, я Вам верю, – защитился руками юноша.

Экзонис издал нескольку мычащих звуков, после чего ехал, глядя под ноги своего скакуна.

В лагере Аврелиан откровенно скучал. С каждым разом он все больше привыкал к военным действиям, и уже не трясся ночью в обнимку с подушкой, когда вспоминал очередного несчастного, которому даровал жизнь, отнятую через минуту. Иногда он наведывался к алхимикам, но они не горели желанием разговаривать с высокомерным магом-гением, и он просто просил у них немного посидеть за алхимическим столом. За этим шедевром инженерной мысли он вспоминал славные времена в гильдии, когда он верил, что алхимия – это настоящее чудо, не идущее ни в какое сравнение ни с чем другим. Он вновь и вновь создавал разные зелья, вспоминая такое недалекое, но уже оставленное прошлое. С благоговением он вдыхал пары и следил за цветом раствора, так привычно чувствуя себя простым человеком.

Однажды он присутствовал на одном очень важном заседании герцога Расендского о планах на ближайшее будущее.

– …И поскольку побережье уже стало практически безопасным для мирного населения, мы можем переходить в контрнаступление, – говорил полный мужчина, чья седина требовала признать в нем старика, но сталь и пламя в глазах не давали языку повернуться назвать его таким, одетый в темно-зеленые одежды. – Поскольку К’юст продолжает отказываться строить нам суда, мы воспользуемся посудинами этих варваров. Раз уж они смогли пересечь на них море, значит до их материка совсем не так далеко, как нам казалось. Потому мы примерно за месяц сможем доплыть туда. Осталось лишь добыть эти самые корабли. Теперь их придется не топить, а освобождать от захватчиков, так что, господа маги, попрошу вас приберечь самые разрушительные заклинания до высадки.

Эти слова ознаменовали новый этап войны. При этих операциях Аврелиан временно оказался не у дел, потому смог заниматься больше времени, чем когда либо. В ожидании плавания он думал о своей роли в этой войне, но никак не вязалась у него долгая череда неудач с геройством. В перерывах от занятий не только целебной магией, он сидел возле шатра и смотрел на отдыхающих солдат. Те травили друг другу байки о своих великих подвигах, за которые их должны были удостоить минимум титула графа, и завидовал им. Ведь его подвиги было неприятно даже вспоминать, что уж говорить о том, чтобы рассказывать случайному собутыльнику. Тоска не покидала юношу, она была будто тень в сером плаще, вечно бродившая подле него, напевая печальную мелодию, но не просившая ничего. Как старый друг, который пришел в гости спустя пару десятков лет, и лишь молча видом своим навевает приятные воспоминания, но сказать с ним толком нечего.