Узнав о гибели «Джорджа», Адмиралтейство пришло в неописуемую ярость. Гром и молнии обрушились мощным шквалом на головы моряков, не сумевших обеспечить безопасность легендарного лайнера. Казалось, что их судьба уже решена, но тут неожиданно для всех в дело вмешался Черчилль. Поверив клятвенным заверениям коммодора Бэйли и адмирала Болдуина о том, что русская подлодка потоплена, он лично отдал приказ о выходе в море «Куин Мэри».

Затаив дыхание, высокие и не очень высокие чины Адмиралтейства ждали известий из Нарвика. Многие из них были настроены крайне скептично в отношении решения премьера. По их мнению, это был очень опрометчивый шаг. Следовало подождать, подтянуть дополнительные силы и только тогда пускать в ход последний из трех легендарных лайнеров. «Осторожность, мать фарфора», – говорили они, однако Черчилль оказался прав. «Мэри» благополучно миновала все опасные места Вест-фьорда и доставила в Нарвик подкрепление. Самый северный стратегический форпост Британской империи был надежно прикрыт от лап русского медведя.

Не менее напряженно развивались события по ту сторону Бельтов, в районе славного ганзейского города Киля. Передовые подразделения генерала Осликовского, сломив отчаянное сопротивление британских войск, вышли к его предместьям. В городе находились лишь подразделения британской военной полиции и несколько комендантских взводов. Оборонять город было практически нечем, однако англичане не собирались просто так отдавать столь важный порт на Балтике.

Не в силах остановить наступление советских солдат при помощи сухопутных войск, англичане бросили в бой флот. Но так как на Балтике не было крупных военно-морских британских соединений, англичане решили задействовать свои военные трофея, благо они находились в боеспособном состоянии.

Так из Копенгагена, под прикрытием отряда эсминцев и тральщиков, в Кильскую бухту был переброшен тяжелый крейсер «Принц Ойген» в сопровождении легких крейсеров «Нюрнберг» и «Лейпциг».

Последнему линейному крейсеру фюрера уже ранее приходилось вести бои с войсками маршала Рокоссовского. В марте 1945 года, вместе с линкором «Шлезиен», он огнем своих главных калибров прикрывал подступы к одной из двух главных крепостей немцев на Балтике городу Данциг.

Столь мощный огонь со стороны моря сильно затруднял продвижение советских войск. Неся серьезные потери, они были вынуждены остановиться, что дало возможность немецким войскам упорядоченно отойти к крепости и организовать прочную оборону.

Только вмешательство асов 51-го минно-торпедного авиаполка майора Орленко заставило германские корабли покинуть Данцигскую бухту. Их торпедоносцы и топовики «Бостоны» в пух и прах раскатали балтийскую эскадру фюрера, потопив за день боев несколько транспортных судов противника, миноносцев и вспомогательный крейсер. Сильное зенитное прикрытие, а также воздушная поддержка не позволили советским летчикам добраться до главных сил противника. Единственным утешением было уничтожение собрата «Принца Ойгена», крейсера «Зейдлиц». Давно разоруженный по приказу Деница из-за невозможности восстановления после столкновения с британцами, он использовался немцами в качестве плавучего склада и был выведен из осажденного Кенигсберга в Данциг.

Добротно сделанный на верфях рейха, крейсер «Зейдлиц» выдержал прямое попадание одной бомбы и двух торпед. Лишенный команды и не имея возможности откачивать воду, крейсер начал тонуть, не имея сильного крена. Почти сутки медленно прибывающая вода проникала в отсеки корабля, пока он не скрылся под водой.

Пощипанные сталинскими соколами и напуганные видом гибнущего «Зейдлица», капитаны «Принца Ойгена» и «Шлезиена» предпочли ретироваться на запад, в спокойный порт Свинемюнде. Именно там в начале мая произошла новая встреча германской эскадры со своими крылатыми противниками. После нее линкор «Шлезиен» был уничтожен, а «Принц Ойген» вновь ретировался на запад, в Копенгаген, где спустил флаг перед англичанами.